Последняя капля терпения - Кирилл Казанцев

На мониторе виднелся план усадьбы и прилегающей к ней местности. Огонек мерцал в центре дворца.

– У меня свои счеты с Глотовым. Я не ошибся: люди, подобные ему, не доверяют никому, кроме себя. Это их и губит.

* * *

Было темно и сыро. Ветер бросал крупные капли дождя в оконные стекла. Время от времени в небе вспыхивали молнии, и почти сразу же за ними раздавались оглушительные раскаты грома. И погруженное до этого во тьму имение заливал тогда яркий безжизненный свет. Заливал и гас.

Оператор, сидевший перед мониторами, не смыкал глаз. Во время вспышек аппаратура барахлила, изображение несколько секунд прыгало, но затем восстанавливалось.

И вновь вспышка, почти над самой головой, и снова раскат грома. Оператор присмотрелся к пляшущему изображению, ему показалось – что-то темное промелькнуло над оградой, а затем закрыло камеру, но не плотно, словно колышущейся сеткой.

– Мужики, – вытерев лоб, обратился он к охранникам в соседней комнате, – проверить надо. В пятом секторе что-то творится.

– Не дай бог, снова дерево повалило, – пробурчал старший смены. – Хозяин и так не в духе последние дни. Хорошо, что еще не вернулся. Пошли.

Трое охранников вышли к пятому сектору. Вдоль ограды, за сетчатым забором, по узкой полосе травы бегали собаки. На камере висела ветка тополя.

– Ветку ветром сорвало, ее ты видишь, – сообщил старший смены оператору по рации. – Снимать ее сейчас не полезем, собаки мешают. Если бы проник кто-то посторонний, они бы уже, знаешь, какой лай подняли? Так что все путем. Возвращаемся.

Тяжелые, чугунного литья, центральные ворота имения распахнулись перед лимузином Глотова. Александр Филиппович сидел мрачнее тучи, расположившийся рядом с ним Хусейнов старался казаться незаметнее. Возвращались с международной конференции по проблемам Северного Кавказа. Проплаченные западные дипломаты, завязанные на российский бизнес, как и положено, в своих выступлениях отмечали успехи с соблюдением прав человека в автономной республике. Отмечали роль в этом местного президента, исправно намекали на то, что следует распространить опыт организации власти на весь регион. Короче, в меру сил и возможностей отрабатывали свой хлеб с маслом и черной икрой. Ход конференции снимали все центральные телеканалы. Деньги, вброшенные в организацию конференции, работали. Но обещанное приветствие участникам от президента страны так и не прозвучало, причем без всяких объяснений. На звонки Глотова в Администрацию никто из влиятельных людей не ответил. Словно связь испортилась, а его вызовы до абонентов просто не доходили. Переговорить удалось лишь с мелкими клерками, а те, как водится, ссылались на свою неосведомленность.

Что-то странное произошло и с бандой Тангаева. По независимым FM-станциям в выпусках новостей регулярно появлялось сообщение о происшествии на станции метро. Но конкретики не звучало. Журналисты и сами терялись в догадках. Никого из них не пропустили через оцепление. Пассажиры, вышедшие со станции, сообщали, что слышали какой-то хлопок, а затем всех организованно эвакуировали со станции. О погибших не сообщалось. Станция до сих пор была закрыта, поезда миновали ее без остановок. Государственные же каналы отмалчивались, словно ничего и не случилось.

– Да они просто не знают, что говорить, решили замолчать теракт, – пытался обнадежить Глотова сидевший рядом с ним Хусейнов. – Не получится. А Тангаев объявится, он на дно залег.

– Ты можешь помолчать? – раздраженно бросил Глотов и опустил стекло. – Почему подсветка не включена?

– Гроза. Что-то замкнуло, – ответил охранник.

– И здесь не все слава богу…

Лимузин подъехал к парадному крыльцу.

Зайдя в кабинет, Глотов включил свет и запер дверь на ключ; не спрашивая, будет ли пить, плеснул в стаканы вискаря – себе и Хусейнову. Ночь предстояла бессонная, следовало разобраться, на каком «небе» оказались заговорщики.

– Ты понимаешь, что проект указа могут и не подписать? А он уже лежит на столе у президента. И выдернуть его оттуда я не могу. Второй раз шанс не скоро представится.

– Вы просто сильно волнуетесь, – произнес Хусейнов, но стакан со спиртным зазвенел о его зубы.

Глотов брезгливо усмехнулся и нажал кнопку на телевизионном пульте; пришло время новостей, следовало посмотреть, что покажут центральные каналы. Сюжет о конференции, в которой принимал участие Глотов, вышел, как и было договорено с продюсером, первым номером. Но вышел скомканным и урезанным. Никаких славословий в адрес участников не прозвучало, даже президента автономии ни разу в кадре не показали.

– Они же бабло взяли! – недоумевал Хусейнов.

Затем прошел довольно подробный сюжет о технической аварии в московском метро. Показали даже кадры, заснятые пассажирами на мобильные телефоны. Никакой паники, людей организованно выводят со станции. Состав в тоннеле, где произошло замыкание, свидетельства машиниста. Никаких жертв. Рядовое происшествие. Пресс-секретарь транспортной милиции толково рассказал о том, что версия о теракте не подтвердилась, а появление спецназа в районе было лишь предосторожностью. После сюжета ни у кого у здравомыслящих москвичей не должно было остаться сомнений, что независимые журналисты просто гнали волну в течение всего вечера, пытаясь создать дутую сенсацию.

Тут уж и Хусейнов приумолк. Глотов хотел что-то сказать, но следующий сюжет заставил его податься к телевизору и забыть обо всем на свете. Он даже не услышал, как тихонько скрипнула дверь, ведущая на террасу, и качнулась штора. На экране возникла картинка. БТР таранил металлические ворота подворья в каком-то южном селении. А диктор бодро сообщил, что сегодня под Махачкалой была обнаружена и во время штурма ликвидирована банда известного полевого командира Тангаева. Для убедительности показали и вынесенные из дома на двор окровавленные трупы боевиков. Объектив задержался на самом Тангаеве. Не узнать его было невозможно.

– Какая, на хрен, Махачкала?! – воскликнул Хусейнов. – Да я сегодня с ним в Москве говорил. Что они творят?

Глотов нервно потянулся к стакану с виски. Он еще не понимал, каким образом были разрушены планы его и других заговорщиков, не понимал, какие рычаги были задействованы. Но то, что авантюре наступил конец, сомнений не вызывало.

– И все же это Тангаев, – прозвучало негромкое от двери, ведущей на террасу.

Глотов с Хусейновым одновременно повернули головы. В кабинет с террасы вошел Ларин. Ствол пистолета с массивным глушителем был направлен точно в середину промежутка, разделявшего двух мерзавцев.

– Папку с документами Масудова, – проговорил Андрей, переводя ствол на Глотова.

– Какая папка?

– Он ее уничтожил, – дернулся Хусейнов, – сжег документы.

– Не верю.

Ларин перевел ствол пистолета чуть в сторону, негромко хлопнул выстрел. Порученец упал на пол с простреленной головой.

– Следующим будешь ты. Но если отдашь папку, я не стану нажимать на спуск.