Командарм - Макс Мах

"Энтузиасты, твою мать!"

— Докладывай! — Кравцов взял было папиросу, но сразу же понял, что курить не сможет: тошнить начинало от одного запаха табака.

— Следствие выдвигает обвинения по следующим пунктам, — Веня Агас, несмотря на молодость, был человеком опытным и образованным. Гимназию успел закончить до Революции, пожил в Америке, поучаствовал в боях, закончил 3-и Командные курсы РККА. — Первое, растрата. В деле фигурируют семь эпизодов. Однако все случаи, так называемой, растраты относятся к кредитованию строительства или экспортно-импортных операций, осуществляемых Советско-Американскими предприятиями, например "Русско-Американской Индустриальной Корпорацией", во главе которой стоит сам Краснощеков, и "Американо-Российским Конструктором", директором которого является брат Александра Михайловича Яков Михайлович. Проверка отчетности и бухгалтерских книг, проведенная нашим экономическим отделом, фактов нарушения финансовой дисциплины, приказов и директив вышестоящих финансовых и плановых органов Союза ССР не выявила. Как директор банка Краснощеков имеет право определять процент ссуды в зависимости от конкретной сделки. Тем не менее, границы разумного перейдены не были ни разу, и банк убытков не понес. Напротив, активы Промбанка, стараниями его директора, увеличились за восемь месяцев в десять раз. Восьмой эпизод — конкретно кредитование строительных работ, осуществляемых "Американо-Русским Конструктором" на Тверской улице[59] — выделен в отдельный пункт обвинения, так как в нем фигурирует родной брат Краснощекова. Сюда же отнесены факты перевода заработной платы, получаемой Александром Михайловичем от "Русско-Американской Индустриальной Корпорации" — двести долларов САСШ в месяц — в Америку. Деньги пересылаются жене Краснощекова Гертруде и сыну Евгению. Справка: Гертруда Тобинсон (фамилия Краснощекова в САСШ) является гражданкой САСШ и в отличие от своего мужа (они развелись в январе 1923) от американского гражданства никогда не отказывалась…

Ну, что ж, ребята справились с заданием даже лучше, чем Кравцов мог надеяться. И излагал Веня грамотно, четко и ясно, отмечая существенные моменты, комментируя непонятные для "стороннего" человека факты, термины, события. Краткая биографическая справка не содержала, впрочем, ничего нового. Сам Кравцов знал много больше: ему "позволили" посмотреть личное дело Краснощекова в ЦК, да еще и Эйхе интересные вещи о председателе ДВР рассказал. После рассказов Генриха, Макс зауважал "обвиняемого" еще сильнее. Это был их кадр! Человек, который понимал в экономике и финансах, как мало кто еще в СССР. И мужик нормальный, в Гражданскую за чужими спинами не прятался и труса не праздновал. Работал, рисковал, сражался и снова работал. А дело… дело было не просто сшитое "по желанию заказчика", оно было шито белыми нитками. Сделано грубо, сметано небрежно. Содержало множество фактических ошибок и явных противоречий, не говоря уже о таких пустяках, как надуманные огульные обвинения во всем подряд. Расчет, по-видимому, строился на том, что "относительно Краснощекова все равно есть решение".

— … любовница… Лилия Юрьевна Брик… кутежи…

— Я участвовал в "кутеже" от 19 февраля, — устало сказал Макс.

— Я знаю, — сухо кивнул Агас. — Сведения о кутежах и дорогих подарках не подтверждаются. Все в рамках финансовых возможностей товарища Краснощекова. Оклад директора банка, премиальные от сделок… Оклад члена коллегии ВСНХ Краснощеков передает в фонд "Восстановления промышленности".

— Кто ведет дело?

— Следователь Чарыжный из Верховного трибунала ВЦИК.

— Постой! — Кравцов этим сообщением был не просто удивлен, ошеломлен. — А ВЦИК здесь причем[60], и почему не ЭКО?[61] Это ведь их профиль?

— Не знаю, — растерялся Агас. — Мы их с самого начала обнаружили и взяли под наблюдение. А ОГПУ вроде бы никакого внимания к Краснощекову не проявляет, прокуратура тоже.

— Значит, Крыленко… интересно, — почесал висок Кравцов. — Очень интересно…

"А Крыленко-то здесь, каким боком?"

* * *

— Тут, Макс Давыдович, вырисовывается, между прочим, крайне любопытная картина, — Константин Павлович Саука не тушевался, но и не "выпендривался". Цену себе знал, имел самоуважение, однако понимал и то, как устроены иерархические по своей сути военные организации. — Я бы сказал, групповой портрет. Вам в ваших заграничных странствиях, не приходилось ли, случаем, видеть картины "Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга"?

— Что, так и называется? — не поверил своим ушам Кравцов.

— Именно так, — кивнул бывший товарищ Будрайтис. — Но люди ленивы и перекрестили полотно в "Ночной дозор".

— Ага. — Макс покрутил головой и прикурил от остро пахнущей бензином зажигалки. Папиросы — а это была привезенная кем-то из Питера пачка "Самолета" — ему решительно не нравились, но набивать трубку показалось делом долгим и утомительным. — Я видел эту картину в Амстердаме. А какое отношение…?

— Самое прямое, — Саука тоже закурил и посмотрел куда-то мимо Кравцова, словно вспоминал знаменитое полотно Рембрандта. — Выражение лиц. У них все написано на лицах, в глазах, в позах. Можно целые истории о каждом рассказать.

— Понимаю, — кивнул Макс, хотя сложный художественный образ, выстроенный Константином Павловичем, оставался для него пока всего лишь литературным приемом, никак не более.

— Валериан Владимирович написал о деле Краснощекова две статьи, одну для "Известий", другую — для "Правды", но в редакции газет пока не передал. Продолжает, видимо, работать над формой и содержанием. Весьма скрупулезный человек, и ответственный. Н-дас… Однако известно, что известинскую статью читали уже Андреев, Молотов, Евдокимов… и Дзержинский. Крыленко тоже читал.

"Значит, интерес в самых верхах, — решил Макс, слушая своего главного "секретчика". — Куйбышев это ведь не рядовой товарищ. Начинают компанию? Краснощеков взят для затравки и острастки? Возможно…"

Это казалось возможным, но требовались доказательства, и он надеялся получить их так скоро, как получиться. Но, в любом случае, тянуть с таким делом нельзя: можно не только хорошего человека погубить, но и удар "под дых" пропустить — потом не встанешь.

— Почему не ЭКО? — спросил Кравцов.

— Судя по всему, решили не втягивать в конфликт ОГПУ. Верховный трибунал — это ведь советская власть, коннотация другая.