📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыКогда вырастают дети - Ариадна Борисова

Когда вырастают дети - Ариадна Борисова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Перейти на страницу:

Летом в больничной палате смерть чудилась далекой, как звезда, и неправдоподобной, как Несси. Теперь села рядом в черном костюме при галстуке – рукой подать. Оказалась седым, полным мужчиной.

– Эдик, ты? – узнала и обрадовалась Мама, прикрываясь ладонью. Застеснялась старости. Безжалостное зеркало сегодня со всей нелицеприятностью показало Маме старость со скрученными авоськами морщин под глазами. Дальнозоркая дама совершенно напрасно воображала о себе лишнее, вырядившись в пошитое мастерицей Русалочкой платье из синего с голубыми цветочками трикотина. Этот материал был моден в молодости Мамы и Эдуарда Анатольевича.

Муж молча взял ее ладонь и поцеловал в линию жизни, затем перевернул руку. Его холодные губы прикоснулись к кисти. Кап… кап… – закапали секунды.

– Ты – капельница наоборот? – тихо засмеялась Мама и украдкой глянула на дверь. – Должна тебе сказать: он поменял твою фамилию… Ничего не поделаешь, отец его был архитектором. Династия… У Принца большой талант и прекрасная душа, я им горжусь. Он летом женился, Эдик. Жена… очень хорошая. Ты удивишься, но я рада, что биологически он не наш сын. Мальчик всегда делает правильный выбор и знает, чего хочет. Не то что мы с тобой. Ты постоянно заблуждался, а я не знала, чего хочу. Журналы врали – в них ошибочные советы… Я благодарна сыну. Ты не смог сделать меня счастливой женой, но я стала счастливой матерью. Не подумай, будто говорю в упрек, это правда, прости. Перед смертью не лгут. Спасибо за деньги, Эдик. Я тогда не сказала «спасибо»… Недавно мне было жаль, что я послушалась тебя и не взяла девочку. Но у судьбы правильный выбор. Она знает, что делает. Если б я ее взяла, они росли бы как брат и сестра. А Русалочка – его девочка. Его жена – любимая, счастливая… Понимаешь? Не сестра.

Студеные губы мужа целовали Мамину кисть. Болело сердце, капала жизнь. Ее не удержишь, она – воздух, и душа воздушна. Легче мотылька. Скоро вылетит мотылек, останется пустой кокон.

– Ой, погоди-ка, Эдик, – спохватилась Мама, – нужно сказать мальчику, а то не успею… Отсядь, пожалуйста, вон туда, в тень. Нет, лучше за шторку зайди. Нельзя, чтобы он тебя видел.

Сын прибежал на зов тотчас же. Она похвалила себя за бодрый голос и кашлянула – какой-то ком перекрыл горло, сбивая дыхание.

– Бэлу укра… – послышалось Принцу.

Мама передохнула и снова пролепетала:

– Бэлу укра…

– Печорин, – догадался он.

«Какой Печорин!» – подумала она с досадой и улыбнулась: «Глупый… мой мальчик».

«Бредит», – понял Принц.

– Русалочка, вызывай «Скорую», Маме плохо! – закричал он, и его теплые губы прижались к холодеющей руке. – Скорее!

Мама смотрела на него и улыбалась. Наверное, так светло и нежно улыбалась ему та, первая мама, когда он родился.

Принц чуть пригнул голову. Взгляд не последовал за ним, но Мама все равно смотрела ему в лицо, словно оно было точкой на географической карте Земли – центром Земли, на котором Мамины глаза сфокусировались в этом мире, чтобы наблюдать за сыном из мира другого.

* * *

Русалочка услышала на поминках массу добрых слов о Маме Принца. Люди говорили, какая она была хорошая и как любила сына. Об Эдуарде Анатольевиче (Русалочка его помнила, и Принц рассказывал) никто из Маминых сослуживцев ни слова не сказал.

После поминок Русалочка курила у окна и увидела во дворе сутулого старика в очках. Он стоял в свете фонарей, задрав голову, и глядел прямо на нее. Потом повернулся и ушел. Старик не мог быть Эдуардом Анатольевичем, потому что, перед тем как уйти, снял шапку. Русалочка заметила: спереди голова седая, на затылке темная. А Эдуард Анатольевич был белокурым. Принц, оказывается, почти ничего не знал о личной жизни Мамы. Наверное, думал, она живет для него. Так и есть, ведь Мама и к Русалочке привязалась из-за него.

…Когда Принц понял, что Мама уже никогда не встанет, он повел себя странно, будто превратился в маленького мальчика и попал в глубокую воду. Он тонул и задыхался, и не мог кричать, а Русалочка ничем не могла помочь. Смерть Мамы закрыла ему рот. Река смерти безмолвна.

Тосковали по Маме оба, хотя для Принца она была самым дорогим человеком, для Русалочки же – просто свекровью. И единственной подругой. Принц хорошо понимал жену, он сам еще в детстве потерял единственного друга…

Сидя в зале одна, Русалочка всем своим существом прислушивалась к тому, что происходит в Маминой комнате. Чудился одинокий голос, скользящий, прерывистый, как сквозь помехи в эфире.

– Тетя Марина, не уходите, я сейчас, – Русалочка спешила в комнату и, конечно, никого в ней не заставала, кроме теней березовых веток, печально бродящих по стенам в свете движения автомобильных фар. Честное слово, нисколько бы не испугалась, если б увидела призрак. Без Мамы и Принца Русалочке тоже было одиноко. Побеседовали бы. Хотелось порадовать, что бросила наконец курить.

С зеркала давно убрали саван, с комода – тарелку с рюмкой водки, прикрытой ломтиком хлеба, но вещи по-прежнему находились там, где Мама их оставила, и отражали ее покинутую жизнь. Недочитанный томик Лермонтова лежал на письменном столе, на комоде стояла красная коробочка духов «Не может быть», которым она с молодости хранила верность и покупала только их. Правда, слегка ворчала, что аромат изменился, не такой тонкий, как раньше. По-прежнему пахло ими любимое Мамино кресло в кухне. Теперь Принц в нем отдыхал и, облокачиваясь на потертую бархатную подушечку, говорил со вздохом: «Не может быть». О духах, и одновременно о том, что Мамы больше нет. От кресла шло живое тепло, словно она поднялась несколько секунд назад, и отлучилась совсем ненадолго. Принц увеличил и повесил в зале ее фотографию. Мама улыбалась сыну со стены и, в каком бы углу зала он ни очутился, смотрела на него светло и нежно. На него одного. Русалочка сама проверила и убедилась…

Квартира потихоньку наполнялась солнцем, с выступов крыш ниспали стеклянные морковки сосулек. Толстомясые листочки обезьяньего деревца потянулись к солнцу, и воздух весны принес запах почек. А муж приходил с работы все позже. Машинально ел, забывая похвалить ужин. Бормотал: «Извини, чувствую себя как сомнамбула» и валился спать.

Русалочку не занимали ни телевизор, ни Интернет. Она попросила Принца купить бинокль, читала у окна или разглядывала двор. Он нравился ей, всегда разный в зависимости от погоды и игр малышей на детской площадке, переодевшихся в яркие курточки. Его продували пока еще нагие березовые ветра, над ним носились взволнованные ласточки, и солнце вертело в нем медленный калейдоскоп теней. К вечеру двор становился похожим на колодец, наполненный сумеречной водой, и резко вспыхивали фонари. Первый майский дождь залил окна, зонты казались сверху разноцветными апельсинами в разрезе. Большая лужа у подъезда, неумолчно плещущая под сапожками ребятни с корабликами, двадцать минут читала развернутый газетный лист, пока дворник не выкинул его в урну…

Шли со школы ученики, с работы взрослые, то и дело хлопали подъездные двери. Русалочка пела песню, либо несильно звала в Рог Тритона: «Принц! Ты где?» Муж не слышал.

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?