Вынос дела - Дарья Донцова

Не скрывая радости, гример ухватил подачку и почти закричал:

– Погодите тут минут пятнадцать, ща вернусь!

Слушая, как он, не дожидаясь лифта, несется вниз полестнице, я вздохнула: полетел за дозой. Вернется благостный, тогда ипоговорим.

Длинный коридор привел в захламленную кухню. Колченогий столрадовал взор прожженной столешницей. Подоконник весь заставлен самыминевероятными вещами – горшком с засохшим алое, пустыми баночками из-подразнообразных лекарств… Здесь же красовались два кирпича и несколькополуобструганных палок. На плите возвышался потрясающе грязный эмалированныйчайник.

Я открыла кухонный шкафчик – ничего. Только в самом углуваляется карамелька «Малина». Холодильник тоже был пуст, если не считатьконсервной банки, набитой доверху окурками. Продуктов тут не держали. Впрочем,тараканов тоже не было, наверное, вымерли от голода.

Обозрев пищеблок, я пошла бродить по комнатам. Три –большие, просторные, с высокими потолками – зияли пустотой. Пыль, покрывавшаяпол ровным ковром, без слов рассказывала о том, что сюда давно не ступала ногачеловека. Четвертая комнатка, самая маленькая, даже тесная, оказалась жилой. Вней стоял жуткого вида диван, на котором валялись клочковатое ватное одеяло иблинообразная подушка. У изголовья табуретка. На ней я с большим изумлениемувидела книгу, причем какую – Карлос Кастанеда![1] На полу, чуть поодаль от грязного,воняющего блевотиной ложа, стоял телефон. Допотопный черный аппарат, словновысеченный из цельного куска камня. В углу, прямо на обоях криво написаноярко-зеленым фломастером: «Сонька, 755-65-65» и адрес – Сомовский проезд, 19,квартира 7.

Не успела я прочитать информацию, как из холла раздалсяслегка хриплый голос:

– Пашка, ты где? Поправку принесла.

Я двинулась на звук.

Незнакомая женщина продолжала говорить:

– Опять дверь забыл запереть? Хотя красть у тебя нечего!

Увидав меня, вошедшая удивилась до крайности:

– Вы кто?

– Вот пришла попросить господина Филонова загримироватьпокойницу.

Дама покачала головой.

– Он больше не работает.

Я внимательно разглядывала ее внешность. Красивое,породистое, умное лицо. Ярко-каштановые волосы безупречно уложены, зеленыеглаза умело подкрашены. Легкий румянец, едва заметная коричневая помада. Так жепросто выглядела и одежда – темно-зеленый брючный костюм, коричневые туфли иодного тона с ними элегантная сумочка. Из драгоценностей лишь небольшие золотыесерьги да тоненькое обручальное кольцо. Только я знаю, сколько денег надопотратить, чтобы добиться такой простоты. Женщина явно одевалась не на Черкизовскомрынке. О состоятельности дамы говорил и запах духов «Ферручи» – последняяразработка Дома Диор. Всего несколько недель назад пузатые флакончики темногостекла появились в парижских магазинах. Ехидные парижанки моментально прозвалиих «Головой негра», но запах потрясающий: остро-горькая гамма. После весьманеудачных «Дольче вита» этот парфюм моментально стал модным.

Я сама получила красную коробочку семь дней назад. Честноговоря, думала, что окажусь единственной счастливой обладательницей новинки вМоскве. Ан нет!

– Вы его жена? – попробовала я вступить в контакт.

– Отнюдь нет, – вежливо, но твердо отрезала дама, – вамлучше не нанимать Павла. Возьмет деньги, обманет, не придет, крайне ненадежныйчеловек. Да и ремесло подзабыл, странно даже, что вас к нему направили.

Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и вошелмертвенно-бледный, но весьма бодрый Филонов.

– Сонька, – обрадовался он, увидав гостью, и быстро спросил:– Принесла чек?

Соня дернула его за рукав и сказала:

– Сначала проводи даму.

– Какую? – искренне изумился Павел.

– Вот эту, – ответила родственница и бесцеремонно ткнула вменя пальцем.

Хозяин поморщился. Он ничего не изображал, просто, получиввожделенный укол, абсолютно обо всем забыл.

– Кто вы? – наконец спросил он.

Я изобразила бурное негодование:

– То есть как? Только что взяли у меня сто долларов, велелиподождать, а теперь возвращаетесь и делаете вид, будто первый раз видимся!

Соня со вздохом расстегнула сумочку, вынула деньги и,отдавая купюру, спросила:

– Понимаете теперь, почему с ним нельзя иметь дело?

Я взяла сложенную пополам и показавшуюся мне слишком жесткойсотню и кивнула.

Направляясь домой, я очень на себя злилась. Во-первых,абсолютно ничего не узнала, во-вторых, совершенно бездарно говорила с Соней. Нучерт меня дернул вообще затевать беседы?!

Да еще представилась клиенткой! Как теперь встретиться сэтой женщиной, что придумать? Домой мне к ним не попасть. Слишком глуповыглядит. Сначала изображаю заботливую сестру перед Артемом, потомпредставляюсь безутешной родственницей Соне. Но кто же знал, что они муж ижена? В голову не могло прийти такое.

Интересно, как мадам Федотова относится к тому, что еемуженек спит с Таней? Или она не в курсе? Может, поехать к ним на квартиру ирассказать, как несчастная больная сестра откинула тапки? Да уж, глупее ничегоне придумать! Но в голову совершенно не приходили нормальные мысли, только чушьсобачья.

Вздохнув, я почувствовала, как неприятно сжимается желудок.Что-то он стал болеть у меня часто. Может, наконец допрыгалась до язвы? Да нет,скорей всего, просто надо поесть. Свернув в маленький, безлюдный в этотдовольно поздний час переулочек, «Вольво» повез меня домой. На перекресткевспыхнул красный свет. Народу кругом никого, машин, впрочем, тоже, смело можнопроигнорировать запрещающий сигнал, но меня обучали вождению в Париже.Дисциплинированные французские водители трепетно соблюдают правила, поэтому япокорно нажала на тормоз и от скуки принялась глазеть по сторонам. Через парусекунд загорелся зеленый, но я не сумела двинуться, так как увидела совершенноневероятную картину.

На углу стоял довольно большой щит с черными буквами«Мосгорсправка». Когда-то его братья вольготно жили на многих московскихулицах, сейчас стали редкостью. Но глубокое изумление вызвал не рекламныйстенд.