Рефлекс - Стивен Гулд

Здесь, вблизи Нантакет-саунда, ветер дул сильнее, чем в Менемше, и буквально сбивал с ног. Милли посмотрела через гавань в сторону острова Чаппакуиддик: там берег хлестали сильные волны. На Уотер-стрит ветер мел меж зданиями и переносил жгучие соленые капельки.

Сверившись с картой, Милли направилась прочь от океана. Через двадцать минут она попала к административному зданию гольф-клуба Эдгартауна. Могла бы добраться быстрее, но по дороге она, идя согнувшись в три погибели, пропустила нужный поворот, поэтому пришлось возвращаться. Как Милли и ожидала, клуб оказался закрыт, хотя вдали какой-то мужчина работал на тракторе. Милли громко постучала; не дождавшись ответа, заглянула в большое панорамное окно, выходящее на паттинг-грин, и прыгнула внутрь.

«Можно вернуться ночью», – подумала Милли, потом покачала головой. Ночью ей понадобится фонарь или большой свет, значит она станет еще заметнее.

Карточки клиентов хранились в сером архивном шкафу в кабинете администратора. Симонс Лоренс являлся действительным членом клуба; вступительный взнос в четверть миллиона он заплатил двенадцать с лишним лет назад. Ежемесячную корреспонденцию ему направляли в Нью-Йорк, но для членства в клубе требовался адрес на Мартас-Винъярде, и в качестве такого указали Дрифтвуд-Холл, Грейд-Понд-лейн. Получалось, что это Эдгартаун, только на маленькой карте Милли такую улицу не обнаружила. Местный телефон Милли тоже не увидела, зато переписала нью-йоркский адрес и телефон. Судя по коду 212, Симонс жил на Манхэттене. Закончив, Милли сложила карточки так, как они лежали.

Милли опасливо выглянула в окно: тракторист работал, как и прежде. Милли вспомнила мерзкий порывистый ветер, метущий по Уотер-стрит меж ресторанами и бело-серыми особняками китобоев, и прыгнула.

– Это на южном побережье, – с британским акцентом заявила официантка, обслуживавшая Милли в ресторане «У Дэвида Райана». Роскошный обеденный зал еще не открыли, но бар на первом этаже спасал от холода и ветра, а «Эрл Грей» там подали в правильно согретом заварочном чайнике. – К западу от «Виннету», большого курортного отеля, есть дорогие дома. То есть дорогие даже по меркам Мартас-Винъярда.

– Почему их нет на карте?

Официантка наклонилась и постучала по линии, ведущей к побережью:

– Вот они! Тут написано только: «Частная дорога», а ведь вдоль нее есть несколько домов. Пожарные настояли, чтобы домам дали названия, мол, тогда они поймут, куда ехать.

Милли прижала ладони к чайнику:

– Далеко до них?

– Отсюда? Мили три-четыре. Без приглашения туда лучше не соваться – у каждого огорожено и частная охрана. Тамошние жители обожают свою приватную обстановку. Подлить кипяточку?

На Манхэттене таких ветров и холода нет. Чай согрел, брускетта со стейком приятно насытили, и Милли наконец перестала дрожать. Она заглянула в интернет-кафе и отправила сообщение пользователю terrier8765:

Кто такой Лоренс Симонс?

Через Центральный парк Милли добралась до Ист-Сайда.

Восточная Восемьдесят третья улица, указанная в расчетном адресе мистера Симонса, притаилась между Медисон-авеню и громадой Метрополитен-музея. У четырехэтажного таунхауса был серый каменный фасад, чугунные решетки на окнах и камеры слежения. Милли нервно сглотнула и прошагала мимо. Таунхаус был раза в три шире соседних особняков, да еще с двумя наземными гаражными воротами.

Сейчас ворота откроются, и из них повалят легионы штурмовиков в белой броне…[53]

Не оглядываясь, Милли свернула на Медисон-авеню. Камер слежения она не опасалась. Здесь музей по соседству, значит мимо проходят тысячи. Милли очень надеялась, что коротко стриженная блондинка совершенно не похожа на Милли Гаррисон-Райс, которую преследовали в другом музее.

На Восемьдесят первой улице Милли посмотрела на запад, в сторону Метрополитен-музея. После недавнего посещения Национальной галереи все музеи изобразительных искусств она воспринимала иначе. Как ни странно, они не начали ее пугать. Творчество гениев искусства и собственная фантазия подарили ей множество союзников. Милли кое-что узнала о своих внутренних ресурсах.

И что ее союзники предприняли бы в отношении некоего Лоренса Симонса?

В полдень Милли проведала мистера Паджетта.

Он пытался развести огонь методом трения на старом кострище, заметном по почерневшим камням. Ну хоть какое-то занятие. Тем не менее Милли беспокоилась о Паджетте. Наверное, сочувствие разворошили холодные, резкие ветры на Мартас-Винъярде.

Милли прыгнула в Гнездо, взяла из поленницы четыре кедровых полешка и завернула в старую газету, приложив длинную бутановую зажигалку для розжига каминов. Вернувшись в каньон, она выбрала местечко за спиной у Паджетта, но на приличном отдалении, прыгнула туда, выпустила поклажу из рук и тотчас прыгнула прочь.

С края обрыва Милли было видно, как Паджетт резко обернулся на грохот упавших бревен; лицо его перекосилось от страха.

Ко времени следующей проверки он уже сидел у костерка.

Потом Милли принесла ему биотуалет и рулон туалетной бумаги, потом – костыли, купленные в секонд-хенде, потом – картонное ведерко с жареной курицей и блок из шести бутылок пива. При каждой «доставке» она дожидалась, когда Паджетт отвернется, тихо оставляла дары в отдалении от него и тотчас прыгала прочь.

«Вид у него затравленный, – подумала Милли, наблюдая за Паджеттом в бинокль. – Вот и хорошо».

Таких страшных авиаперелетов в жизни Дэви еще не было.

Он не представлял, как похитители все организуют. Не пустят же один самолет с ключом впереди, другой – сзади. Вместо этого Гиацинта жестом показала ему на «Сессну гранд-караван». Когда он уселся, она надела ему на лодыжку кандалы, другую часть прикрепила к основанию впередистоящего кресла, а цепи замаскировала свитером, который достала из сумки.

Дэви прошиб холодный пот. Он и прежде летал в самые удаленные точки мира на самых маленьких самолетиках, но уверенность, что в случае аварии он телепортируется прочь, делала полеты чем-то вроде катания на аттракционе в парке – иллюзией опасности, а не истинным ее проявлением.

– Ромео устроен, – передала она по рации, спрятав ключ от кандалов в карман. – Пусть заходят.

Через пару минут на бетонированной площадке возле ангара остановились еще два внедорожника. Двое мужчин с сумками через плечо выбрались из машин и подошли к самолету. Пилот Фрэнк, занимавшийся предполетным досмотром, попросил убрать сумки в грузовой отсек и занять места в первом ряду, сразу за креслами пилотов.

Конструкция самолета позволяла использовать его для самых разных нужд. Грузовой отсек полиамидной ширмой отделялся от передней части, в которой располагались два кресла пилотов и шесть пассажирских сидений.