Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант - Василий Звягинцев

О Зое с детьми мысль в голову не пришла. Правильно — им скорее всего ничего фатального не угрожало, операция была явно направлена на их захват живьем, никак не на убийство. Разве только случайно.

Сашка отработанным движением, оттолкнувшись ногами, скользнул через спинку водительского сиденья в боевое отделение, ухватился за ручки «КПВТ» и повел стволом слева направо, на полметра выше снегового покрова, вдоль фронта наступающих.

Он даже не собирался специально целиться. Сам по себе оглушительный грохот тяжелого пулемета, бьющего почти в упор, клубок оранжевого дульного пламени, удары пуль по деревьям, верещание рикошетов, вид товарищей, которым совсем не повезло (калибр 14,5 шансов на выживание не оставляет), — достаточное основание, чтобы атакующие потеряли весь кураж, уткнулись носами в снег.

— Власьев, ко мне! — во всю свою мощную глотку закричал Шульгин, подавая БРДМ так, чтобы прикрыть лейтенанта от внезапного, как чаще всего бывает — шального выстрела. Дал еще одну очередь в направлении дома и забора, но повыше, чтобы своих не задеть.

— Куда? — запаленно прохрипел Власьев, уперевшись ладонью в броню, держа наотлет винтовку. Глаза у него были ошарашенные и вообще не совсем нормальные: снова попал в сюжет приключенческого романа. Только что собрался достойно умереть, без всяких романтических глупостей, а тут тебе вылетает из-за холмов, из леса (как когда) подмога на белых конях, размахивая мечами или шашками.

— Нагнись, люк там…

Старший лейтенант неловко протиснулся в боевое отделение, ушиб что-то, зашипел, выматерился. Отвык командир от общения с броней.

— Это кто там упражняется? — спросил Шульгин, перебираясь обратно на водительское место — стрелять больше вряд ли придется. Если что — колесами или через лобовой люк из автомата, пару гранат можно кинуть, для шума и шороха.

— НКВД. Час назад появились. На трех машинах, с озера. Вы им дорожку проторили…

— И что?

Сашка пока не трогал броневик с места. Успеется, главное — в обстановку вникнуть.

— Что-что?! Начали кулаками и прикладами в ворота колотить. Начальник райотдела с ними был, кричит — выходи, Александрыч, поговорить надо. Зоя Федоровна и ребята не одеты были, обедать собирались. Я сразу понял: взяли вас все-таки, тот самый «порученец» и сдал. Вы не выдержали, признались, теперь они за нами приехали. Зоя за пистолет, умру, мол, но не сдамся… Я ей — брось, о детях подумай, куда теперь геройствовать? Сдавайтесь, а я в лес побегу, может, еще и выручу вас. Здесь не Москва, здесь Берендеево царство. Винтовку схватил, подсумки, и через забор…

— Остальное потом. Всего их сколько?

— Три «эмки» и «черный ворон» «ЗИС-5»…

— Значит, человек пятнадцать было. Ну, поехали…

Шульгин воткнул первую скорость, тут же вторую, дал газ до пола. Чтобы страшнее выглядела «танковая атака».

С грохотом, вздымая, словно торпедный катер, снеговой бурун, пронесся через боевой порядок чекистов, мимо забора, к воротам кордона, перед которыми стоял тюремный фургон с распахнутой задней дверью. В нем, кроме водителя, никого не было. Сидит, курит, подняв воротник и надвинув на глаза шапку. Мотор гоняет, чтобы не застыл, на выстрелы в лесу ему как бы и наплевать. Не его работа. Ниже, вдоль спуска на лед, выстроились все три легковушки. Пустые.

Он с яростным азартом развернулся, будто не на тяжелом броневике, а на раллийном «Лендровере», с хрустом ударил заднюю «эмку» в багажник, смял, отбросил в сторону, так же беспощадно изуродовал остальные. В завершение врубился носом в борт «воронка». Тот опрокинулся под откос, неприлично задрав к мутному небу колеса. Шофер, услышав рев чужого мотора, каким-то чудом успел вывалиться из кабины и на четвереньках понесся за кусты. Будто его воспитала не советская власть, а стая волка Акелы.

— Николай Александрович, нажмите вон ту гашетку. Только стволом поверху, поверху, зачем дом портить…

Власьев с удовольствием провел над крышей трассирующей очередью. Посыпался снег с еловых крон и срубленные ветки. Вовремя прекратил стрельбу, сберегая ствол от перегрева. Специалист все-таки.

Шульгин, не высовываясь из-за крышки десантного люка, чтобы не подставиться, мало ли какие дураки в доме засели, закричал настоящим командирским голосом:

— Внимание! Здесь спецотряд госбезопасности. Всем выйти без оружия, с поднятыми руками, иначе открываем огонь на поражение. Срок — минута. Отсчет пошел!

Секунд через сорок на крыльце появился человек в черной милицейской шинели, худой и длинный, за ним еще один, в кожаной куртке с меховым воротником. Перед собой он выставил Зою. Левой рукой держал ее за плечо, правой упирал в голову ствол «ТТ».

— Товарищи, — закричал худой, — я начальник Осташковского райотдела милиции. Лесник, если он с вами, может подтвердить. У меня приказ — произвести проверку документов.

— А я — капитан Главного управления госбезопасности Трайчук. Выполняю приказ руководства. Старший отряда с документами — ко мне. Остальные — на месте. Иначе стреляю. Вы меня поняли? — продолжил тот, что с пистолетом.

«Вот идиот, — подумал Шульгин. — Американских боевиков насмотрелся? Так у нас не боевик…»

— Николай Алексаныч, кричите ему что угодно, любую херню, мне десять секунд надо…

— Эй, капитан, не валяй дурака, отпусти женщину, у нас тоже приказ, потом жалеть будешь… — привыкшим повелевать на штормовой палубе голосом заорал Власьев и за неимением времени на изобретение других доводов продолжил виртуозным флотским матом.

Сашке этого было достаточно. Вскинуть «СВД», одновременно снимая с предохранителя, поймать в прицел переносицу капитана и нажать спуск — делать нечего. У «ТТ» пружина тугая, с выбитыми мозгами не выстрелишь, невзирая на приказ.

Конечно. С тридцати метров Шульгин в него и плевком бы попал. Пистолет полетел вправо, чекист назад, ударился спиной о стену и сполз по ней. Милицейский шагнул вбок, высоко подняв руки. А Зоя бросилась отнюдь не вперед, как было бы правильно, а обратно в дом, к детям.

Тут уж и Шестаков, на мгновение возобладав над «драйвером», метнулся следом, с винтовкой наперевес.

К счастью, четверо стороживших мальчишек и занимавшихся обыском сотрудников никакой склонности к агрессии не проявили. Жизнь, понятное дело, дороже, тем более слова о «спецотряде» они тоже слышали.

Спокойно побросали на стол «наганы» и уселись рядком, где указал им Власьев, затолкавший в комнату начальника райотдела. Теперь ему пришлось принять на себя командование. На некоторое время Шестаков стал небоеспособен, успокаивая и оттесняя в соседние помещения жену и детей. Как-то Шульгин, непривычный к роли семейного человека, упустил из виду такую возможность, что кинутся к нему с ревом двое пацанов да вдобавок потерявшая прежнее самообладание женщина. Отцовский инстинкт оказался сильнее давления чужой матрицы.

Будь он здесь один, да противник окажись порешительнее, — плохо могло бы закончится.