Сердце из черного льда - Терри Гудкайнд

какое-то большое скользкое существо под водой. Переполошившись, она схватилась за кинжал. Меч по-прежнему был закреплен на спине, но она могла не успеть его достать. В свете тусклой зари, окрасившей небо на востоке, она увидела крупных существ, плывущих рядом. Гладкие коричневые тела были длиной с лодку, но речные сомы не проявляли агрессии и были опасны лишь из-за своих размеров. Лила затянула ноги на бревно, и сом проплыл мимо, свернув в расширявшуюся протоку.

В рассветных лучах Лила огляделась и поняла, что преодолела за ночь немалое расстояние. Зрелище наполнило ее трепетом, а потом и тревогой.

Река расширялась, переходя в дельту, состоявшую из многочисленных протоков и песчаных отмелей. Там, где земля кончалась, она увидела, как река впадает в океан — огромное пространство голубой воды, тянувшееся до самого горизонта. Лила никогда в жизни такого не видела. Здесь заканчивалась река Киллрейвен.

Она отпустила бревно и поплыла к низкой отмели, поросшей пучками травы. Лила значительно опередила змеиные корабли, но они скоро сюда явятся на пути к морю. Как только большие корабли пройдут через устье и окажутся в открытом океане, Лила уже не сможет их догнать. Оставался последний шанс спасти Бэннона. Она должна остановить их.

* * *

В течение получаса после бегства Лилы король Скорбь нянчился с Мелком, касаясь разбитого лица шамана и обхватив большой рукой его костлявые плечи. Утешая друга-альбиноса, он словно еще больше разозлился.

— Я заставлю их всех скорбеть.

Пока корабли стояли на якоре, прикованный к палубе Бэннон не имел возможности избежать гнева короля Скорбь. Крупный мужчина прошагал к нему, гулко стуча по палубе тяжелыми ботинками. Его боевой топор все еще был измазан кровью Адессы.

Штырь, к которому вела цепь Бэннона, по-прежнему был на месте; когда юноша потянул за него, то почувствовал царапины и синяки, оставленные браслетом на лодыжке. Большой Эрик сидел рядом в темноте, подтянув колени к груди; его плечи подрагивали от сдерживаемых рыданий.

Бэннон приготовился, уверенный, что Скорбь собирается отрубить ему голову, но тут к ним подскочил Мелок. Шаман с разбитым лицом выглядел жалко, но дотронулся до руки короля, чтобы остановить его. Скорбь стряхнул его руку и встал над Бэнноном, подняв оружие. Молодой человек лишь смотрел на него, зная, что не может никуда деться, и норукайский король с глухим стуком опустил тяжелое оружие на доски палубы, расколов древесину, чтобы высвободить штырь.

Мелок качнул головой и радостно хлопнул в ладоши.

— Топор рубит древесину! Меч рубит кости!

Скорбь вырвал цепь и потащил Бэннона за ногу к пятну света от лампы.

— Очисти палубу от крови и избавься от тела бабы. Скорми ее сомам. — Скорбь пнул Эрика. — Эй ты! Помоги ему!

Здоровяк вздрогнул и застонал, не двигаясь с места.

— Я сделаю все сам, — сказал Бэннон, поднимаясь и хватаясь за щетку. — Оставь моего друга в покое. — Как только слова сорвались с его губ, он понял, что сболтнул лишнего.

— У тебя нет друзей, — сказал король.

Бросив топор, он обхватил большими руками голову Эрика, сдавив его виски и щеки. Глаза пленника расширились, рот раскрылся в вопле. Мускулы короля вздулись, когда он резко повернул голову пленника в сторону. Раздался треск костей, и Эрик засучил ногами по палубе, лязгая цепью.

Бэннону стало дурно; колени подкосились, но он заставил себя устоять. Другие норукайцы столпились вокруг, следя, чтобы он не попытался прыгнуть за борт, но Бэннона словно парализовало при виде мертвого товарища. Но король еще не закончил. Зарычав, он повернул голову Эрика еще сильнее, ломая шейные позвонки, растягивая кожу и сухожилия. Теперь голова смотрела в противоположном направлении. Еще одним грубым рывком Скорбь крутанул голову; шея разорвалась, и он отделил голову Эрика от плеч, вырвав кусок позвоночника, с которого свисал спинной мозг.

Скорбь швырнул безвольное тело на доски палубы:

— Теперь тебе нужно убрать еще и это месиво.

Остальные рабы жалобно скулили, но Бэннон лишил короля удовольствия лицезреть его реакцию. Он сжимал и разжимал кулаки, ощущая убийственную ярость по отношению к норукайцам и их королю, а также смятение из-за того, что позволил другу погибнуть. Если б у него был шанс...

Король небрежно выкинул голову Эрика за борт, и Бэннон услышал, как она плюхнулась в темную воду, в которой Лила исчезла больше часа назад. Юноша представлял, как она вернется, и они вместе убьют десятки уродливых налетчиков... Но этого будет недостаточно.

— Убери бабу, — усмехнулся Скорбь, — а я избавлюсь от этого мусора. — С очевидным удовольствием он поднял топор и резко опустил его, отрубив ногу Эрика чуть выше железного браслета, чтобы освободить тело от цепи.

Мелок пронзительно рассмеялся:

— Топор действительно рубит кости!

Бэннон знал, что альбинос спас его, остановив короля, но он мог бы спасти и Эрика. Глаза Мелка блестели, пока он безумно скакал вокруг. Скорбь перекинул безголовое тело через борт змеиного корабля. Желая помочь, Мелок подбежал, схватил отрубленную ногу Эрика и запустил в реку. Она издала меньший всплеск по сравнению с крупным телом.

— Корми рыб! — закричал Мелок. — Пусть они растут большие.

Бэннон успокаивал себя мыслью, что однажды он освободится и убьет короля Скорбь.

Одеревенело двигаясь из-за боли, он пошел на нос, где на досках лежало изуродованное тело Адессы. Ее лицо, горло и грудь напоминали отбивную. Король думал, что наказывает Бэннона, заставляя смотреть на тело лидера Морасит, но юноша ненавидел Адессу. Впрочем, он не испытывал восторга при виде ее тела. Он никак не мог понять, почему Адесса приняла участие в плане Лилы, но она отвлекла норукайцев, давая Лиле шанс, хотя этого и оказалось недостаточно.

Бэннон закинул на плечо изрубленную Морасит и скривился, когда ощутил кожей ее влажную изрезанную плоть, сочившуюся кровью. Тело было слишком легким для такого грозного воина, как Адесса. Норукайские матросы наблюдали, забавляясь, как он кинул ее тело за борт, в темноту.

— Корми рыб! — надрывался Мелок. — Больших рыб.

У Бэннона скрутило живот, когда он повернулся к распавшемуся черепу Максима и сползшей с него гнилой плоти. Он задрожал при воспоминании о маниакальном смехе и насмешливом голосе мертвеца. Он боялся, что дух убитого волшебника может вернуться. Бэннон наклонил бочку и позволил останкам соскользнуть за борт, к телу Адессы.

Большая часть норукайцев бездельничала и храпела весь остаток ночи, хотя Бэннона охраняли стражники. Он сосредоточился на оттирании крови, периодически ополаскивая палубу речной водой из ведра. Работа не сильно отличалась