Дело о живых мишенях - Александр Ковалевский

Когда они приехали на вещевой рынок, жизнь на торговых рядах уже бурлила вовсю. Проворные грузчики, покрикивая на зазевавшихся прохожих: «поберегись!», катили груженные доверху тачки; лоточники, оживленно общаясь меж собой, раскладывали товар; одетые в армейский камуфляж охранники с важным видом присматривали за порядком, — словом, подготовка к наплыву покупателей шла полным ходом. Расставила свои миски-кастрюльки и Анна. Первый покупатель не заставил себя долго ждать. Женщина лет тридцати пяти искала подарок для свекрови, и Аня посоветовала ей кухонный набор из пяти кастрюль и чайника со свистком. Пересчитав деньги, она поблагодарила женщину за покупку и, перед тем как положить их в карман, дотронулась зажатыми в ладони купюрами до каждой выставленной на продажу кастрюли. Так делали, по ее наблюдению, почти все торговцы, и, как поведала ей Катя с соседнего лотка, с которой Аня уже успела подружиться, этот своеобразный ритуал совершался для того, чтобы товар хорошо продавался. И действительно, не успела она «освятить» вырученными денежками свое рабочее место, как к ней подошла новая покупательница. Такая работа Ане начинала все больше и больше нравиться. Заработок по ее меркам был более чем скромный, зато она чувствовала себя на рынке равной среди равных. Здесь никого не интересовало ее образование (точнее, его отсутствие), она имела возможность общаться с людьми и заводить новые знакомства. Ане приглянулся рослый белокурый парень из грузчиков, и она не прочь была познакомиться с ним поближе. Грузчик, как бы он ни был молод и красив, — это, конечно, не принц из ее девичьих грез, но она ведь тоже не принцесса. Аня признавала, что в ее положении о принцах мечтать не приходится, и надеждой подцепить в мужья какого-нибудь крутого бизнесмена попусту себя не тешила. При ее сексапильной внешности она могла, конечно, затащить к себе в постель богатенького мужика, но богатые не женятся на таких, как она. На этот счет у Ани давно не было никаких иллюзий.

День подходил к концу, а с понравившимся парнем ей никак не удавалось перекинуться словечком. Она уже разузнала у Катерины, что зовут его Игорь, он студент и подрабатывает грузчиком на рынке недавно. «Раз студент, значит, он, скорее всего, неженат, — заключила Анна. — Подруга у такого красавчика наверняка имеется, и, очевидно, не одна, но ничего, отобьем, причем легко! — уверенно подумала она. — Пусть нам в институтах не довелось поучиться — у меня были в жизни другие университеты и мне ль не знать, что нужно от нас мужчинам и как завести их так, чтобы они потеряли голову». Быть сексапильной — означает не просто нравиться противоположному полу, а вызывать желание — это тоже своего рода искусство, овладеть которым дано не каждой, считала Анна. В умении соблазнять мужчин ей действительно не было равных даже среди профессионалок, а уж дилетанткам с ней нечего было и тягаться. Вспомнив о своих «университетах», Аня, подсчитывая дневную выручку, уже представляла себя с Игорем в постели и суровое: «Капитан милиции Чуб. Гражданка, предъявите, пожалуйста, свои документы» прозвучало для нее, как гром среди ясного неба. Она изумленно подняла глаза — перед ней стоял невзрачный мужчина в фетровой кепке и накинутой поверх милицейской формы черной кожаной куртке.

Проигнорировав сунутое ей под нос служебное удостоверение, Аня исподлобья глянула на прицепившегося к ней мента. «Где-то я его уже видела», — подумала она. Капитан в свою очередь тоже пристально ее разглядывал.

— Какие документы? — переспросила она. — Вот могу показать вам накладные на товар.

— Меня ваши накладные не интересуют. Покажите свой паспорт или любой другой документ, удостоверяющий вашу личность.

— Я не обязана носить с собой паспорт, — резонно возразила она. — А других документов, удостоверяющих мою личность, мне никто не выдавал.

— Тогда вам придется пройти со мной, — жестко произнес капитан.

— Куда это? Зачем? — уже не на шутку испугавшись, растерянно пролепетала Анна.

— В отделение милиции для выяснения вашей личности, раз у вас нет при себе никаких документов, — буравя ее взглядом, сказал он.

— А чего тут выяснять? Вот в накладной же моя фамилия стоит: Анна Лысенко — это я. Если не верите, можете у моего хозяина Бахара спросить — он подтвердит. Я только вчера ему свой паспорт показывала, и он, кстати, мои данные себе записал. Так что никаких оснований меня задерживать у вас, товарищ милиционер, извините, нет. И вообще, если не собираетесь ничего покупать, отойдите, пожалуйста, от лотка и не мешайте мне работать, — с вызовом произнесла она.

— Вот как ты заговорила, ну ладно, — пожал плечами Чуб, не ожидавший такого отпора от базарной торговки. — Тогда покажите-ка мне вот тот набор ножей, — решив изменить тактику, попросил он.

Не ожидавшая подвоха Анна протянула ему набор кухонных ножей, и тут же на ее запястье капитан Чуб проворно накинул стальной браслет. Окольцованная Анна попыталась выдернуть руку, но холодный металл больно впился ей в кожу, и освободиться от сковавшего ее браслета было невозможно.

— Но-но, курочка, попалась, так не трепыхайся, — предупредил ее капитан, защелкивая свободное кольцо наручников на своей левой руке.

И тут Аня наконец вспомнила, где видела этого мента. «Это же конвоир из больницы, — обомлела она. — И как я сразу его не узнала!»

— Послушайте, мужчина, что это вы себе позволяете?! Отпустите ее сейчас же! — начали возмущаться реализаторы с соседних лотков.

Вступился за Анну и прибежавший на шум Бахар, но офицер милиции был непреклонен.

— Ну, объясните хотя бы народу, за что вы ее забираете, — потребовал Бахар, убедившись, что договориться с ментом не удастся.

— Гражданка Лысенко задержана по подозрению в убийстве. Еще у кого вопросы есть? — обратился Чуб к окружившим его торговцам.

Вопросов не было. Молчала и побледневшая как мел Анна. Торговый люд, недобро косясь на нее, расступился, и Чуб беспрепятственно увел прикованную к нему наручниками Анну.

Доставив ее на своей машине в дежурную часть Киевского райотдела, участковый инспектор Иван Чуб передал задержанную Анну Лысенко дежурному оперу, но проследил, чтобы первым включили в суточную сводку его, а не оперуполномоченного уголовного розыска, поскольку кто первым в сводку попадет, тот и получит статкарточку Ф-4 за непосредственное раскрытие преступления. Между службами райотдела шла постоянная борьба за эти статистические карточки, и участковый Чуб имел все основания гордиться тем, что он утер нос уголовному розыску, которому зачтется только участие в раскрытии убийства (за что розыскникам будет соответственно выставлена на порядок менее ценная, чем Ф-4, статкарточка Ф-2). Отличиться же участковому было крайне нужно, чтобы с него сняли дисциплинарное взыскание — капитан милиции Чуб был предупрежден о неполном должностном соответствии за то, что арестованного Самсонова отравили в тот день, когда Иван заступил в конвой. Получить взыскание всегда обидно, тем более когда оно объявлено, по сути, ни за что ни про что. Иван бдительно нес службу, а проверять, чем там медсестры пичкают арестанта, не входило в его обязанности. Но начальству всегда нужен «стрелочник», и этим «стрелочником» оказался капитан Чуб, который теперь очень надеялся, что за поимку отравительницы (задержанной, в общем-то, случайно — Иван заезжал на рынок за кипятильником) руководство поощрит его снятием ранее наложенного взыскания. Пребывая в превосходном настроении, Чуб отправился к себе на участок. Он реабилитировал себя в глазах начальства, и дальнейшая участь «лжемедсестры» его мало интересовала. Расследовать убийства — это компетенция прокуратуры, а его дело — с семейными скандалами разбираться.