Далекий мой, единственный... - Татьяна Алюшина

Господи! Как же он ее хотел! До одури!

Да боже мой, что объяснять! Все нормальные мужики поймут – эту безудержную тягу к женщине, которую ты столько лет хотел и получил наконец! Это убивающее сознание, отказывающееся слушать какие бы то ни было резоны!

Сумасшедшую страсть мужика, которая уж если вырвалась из-под контроля, не оставляет тебе шансов! И не удержит тебя ничто: ни сознание и понимание, что ты приносишь несчастье и страдания близким, ни то, что разрушаешь себя, пуская свою жизнь под откос, теряя по ходу друзей, родных и привычный образ жизни!

Черт бы все побрал! Как с этим жить?!

Как ложиться в постель с другими бабами, когда познал, попробовал нечто наивысшее?! Как жить без счастья, от которого сам, сознательно, подчиняясь условностям, отказался, уже держа его в руках, обладая им?!

Как?! Твою мать!!!

А вот так – вяло, постно, вполсилы, вполжизни, довольствуясь тем, что имеешь: хорошим, весьма достойным сексом, красивой, умной женщиной рядом и спокойным течением бытия!

Вот так!

«Анна! Думай только о ней! Вспоминай ее! С этой женщиной тебе будет спокойно и устойчиво, с ней не грозят разрушительные страсти! Она хороша в постели, с чем можешь себя поздравить! А Юлька – было и прошло, не воротишь! Да и незачем! Вот сейчас увидишь, убедишься, что с ней все в порядке, простишься внутри! И все! Все!»

Он приехал к ней утром. В десять. Попросив еще в Москве Марину позвонить дочери и предупредить ее, что он завтра зайдет в первой половине дня и отдаст гостинцы.

– Юлечка! – радостно сообщила мама. – Илья улетел в Питер, в командировку, мы тебе с ним послали подарки на Новый год. Он просил предупредить, что завтра с утра зайдет к тебе. Сможешь быть дома?

Юлька замерла, оторопев.

«Нет! – было первой ее мыслью. – Только не это! Я так убегала, я в Москву из-за него не ездила ни разу! Нет, не надо, господи!» – взмолилась она.

Но деваться некуда. Кирилл рано утром уходил на работу, и оставить подарки от родителей было некому, кроме нее. Юлька закрыла глаза и сильно-сильно сжала телефонную трубку.

– Ау! Дочь! Ты где? – поинтересовалась мама.

– Я здесь, мамуль! – постаралась взять себя в руки Юлька. – Я поняла. Я задержусь, подожду его. За подарки спасибо! Я с ним передам свои подарки вам.

– Ой, да ладно, не суетись и его не загружай! Мы скоро встретимся, тогда и отдашь!

Юлька справилась со своей паникой и спросила:

– Когда это скоро? Ну-ка, колись, что задумали!

– Вот черт, проболталась! – спохватилась мама. – Ладно, скажу, раз уж так вышло. Мы с отцом приедем в начале февраля.

– Ура-а! – обрадовалась Юлька. – Прекрасно, мамочка! Я так соскучилась!

– Ты только отцу не скажи, что я раскололась.

– Нет-нет! Буду молчать, как партизан на допросе! – пообещала Юлька.

Она не могла заснуть всю ночь. Думала, вспоминала, мучилась, видя перед глазами Илью.

«Надо успокоиться! – уговаривала она себя. – Ну, приедет, и что? Спокойно, ровно, по-дружески! По сценарию: ничего не было, ничего не помню!»

И так всю ночь Юлька уговаривала себя и свое непослушное, растревоженное сердце. Она уснула под утро, измучившись, исстрадавшись и приняв твердое решение – дружеское участие, такая же дружеская радость от встречи! Никаких намеков, обид, демонстраций оскорбленной девицы, никаких воспоминаний, замираний, слез-сопель!

Ни-че-го!

Спокойно и приветливо: «Здравствуй, Илья!» – вежливо, отстраненно.

– Что с тобой? – поинтересовался Кирилл за завтраком.

– А что? Ничего! – сразу приняла «стойку» Юлька, испугавшись, что он почувствует, поймет ее напряжение.

Ничего, конечно, если не считать сбежавшего кофе, уроненного на пол бутерброда, добавленного в чашку с кофе кефира вместо молока, подрагиваний рук и бешено стучащего сердца.

– Влюбилась? – спросил Кирилл, не поверив ей.

– Нет, – рассмеялась Юлька, – вот это точно нет!

– Рисовала всю ночь? – допытывался он.

«Ага! Илью, мысленно!» – мелькнула у нее мысль.

– Ну, не всю – соврала она.

– Может, забьешь на работу и выспишься? – предложил Кирилл.

– А бог его знает, может, и забью, так я от этой дамочки устала!

Кирилл уехал на работу. Юлька маялась. Слонялась по квартире, работу решила задвинуть на самом деле. Повалялась в ванне, зачем-то накрасилась, а когда сообразила зачем, быстренько смыла всю косметику.

Услышав звонок в дверь, замерла, впадая в какой-то ступор.

«Может, не открывать? – трусливо подумала она и одернула себя. – С чего бы это! Ты же приняла решение: вы друзья, как раньше, ничего не изменилось!»

Но это был не Илья.

Открыв дверь, Юлька увидела Карелию и от радости и облегчения заорала на весь дом:

– Кара! Какое счастье, что ты пришла!

– Ты таки пристукнула клиентку? Девушка Кирилла залетела? Юля влюбилась? Инопланетяне? – усмехнувшись, спросила Карелия.

– Все гораздо хуже! – кричала Юлька.

Она ухватила Карелию за руку и втащила в прихожую.

– Кара, давай выпьем!

– Спиртное до десяти утра? – приподняла бровь Карелия. – Милая, ты начала осваивать образ жизни бомонда? Или жизнь не удалась?

– Второе! – ответила Юлька, затащив Карелию в кухню. – Сейчас Илья придет! Сюда!

– Ого! – обрадовалась Карелия. – Воссоединение любимых? Мужчина не выдержал разлуки с тобой?

Юлька давным-давно рассказала Карелии про Илью, про свою любовь к нему – да все рассказала, как исповедалась! Кара, как называл ее Кирилл, а следом за ним и Юлька, была такой мудрой и стала близкой, родной для Юльки.

Никому на свете она не рассказывала о своей любви и трагедии, с которой жила, – никому! А вот Карелии рассказала сразу!

Наверное, кончились силы держать этот болезненный груз в себе, а может, не было рядом такого близкого человека, кроме родителей, но их она оберегала от своих откровений.

– Не угадала! – ответила Юлька.

Она достала из холодильника бутылку шампанского. Сегодня было двадцать девятое декабря, и Кирилл подготовился к грядущему празднику, купив десять бутылок игристого напитка и уложив их в холодильник.

– Будешь? – спросила она, демонстрируя бутылку.

– Давай! – согласилась Кара. – Так по какому случаю встреча?

– Он в командировке, и мама передала с ним подарки для меня на Новый год, только и всего.

– А ты разволновалась! – кивнула Карелия. – Ночь не спала и извелась вся!