Богоматерь лесов - Дэвид Гутерсон

Нельсон сочувственно кивнул и уперся локтями в колени — этакая задушевная беседа в мужской раздевалке в перерыве между таймами.

— Мой совет — не стоит швыряться визитками. Иначе мне придется что-то делать. Должен же я как-то отреагировать.

— Пошел ты!

— Ты ставишь меня в безвыходное положение. Он тебя боится. Вообще-то мне бы следовало устроить тебе хорошую головомойку. Вышвырнуть тебя отсюда. Издать запретительный приказ. Этому типу кажется, что ты опасен, Том. Он не хочет, чтобы ты жил в его мотеле.

— Я действительно опасен.

— Не говори мне это.

— Я с удовольствием надрал бы ему задницу.

— Не делай этого, Том. Послушай меня, не делай этого. Если ты устроишь ему взбучку, расхлебывать эту кашу придется мне. Пока я просто делаю тебе предупреждение. Если же ты набросишься на него и изобьешь до полусмерти, этот индус нажалуется моему начальству. Меня вызовут на ковер и устроят хорошую выволочку. В результате задницу надерут мне.

— Кругом сплошное дерьмо.

— Я должен показать, что соблюдаю правила. Это Америка. Свободная страна. Послушай, что несет всякий сброд, вроде того ниггера по имени Снуп Догги Дог: «Убивай копов, даешь свободу слова!» Где уж тут пообломать твоего хозяина!

Том покачал головой:

— Господи, ну и дерьмо! — сказал он. — Черт!

— Успокойся, — сказал Нельсон. — Держи себя в руках. У меня нет времени мотаться по таким вызовам. И без того дел по горло. В следующий раз не швыряйся визитками.

— Я не могу платить тысячу баксов за право торчать в этой дыре.

— Если ты ограбишь банк, мне придется арестовать тебя, Том.

— Неужели нет никаких законов насчет уведомления или чего-нибудь в этом роде? Что он должен предупредить меня за месяц и только потом поднимать плату?

Нельсон усмехнулся:

— Брось! — сказал он. — Сбавь обороты. Это ты швырялся визитками. Эта грязная мартышка не сделала ничего противозаконного. У нас свободная страна, я же сказал. Он может назначить любую плату. Это его мотель.

Том затушил сигарету каблуком.

— А не мог бы ты депортировать его, Нельсон? Почему бы тебе не проверить его вид на жительство? Пусть убирается восвояси.

Нельсон встал, заправил выбившуюся рубашку и огладил живот.

— Боюсь, Том, если его цена тебя не устраивает, убраться придется тебе.

— Понятно, — сказал Том. — Я вижу, на чьей ты стороне.

— Я выполняю свой долг. А значит, не всегда могу поступать так, как мне хочется.

— Вот-вот.

— Ничего не поделаешь.

— Ты не лучше него.

— Почему бы тебе не поговорить с ним? Извинись. Попробуй договориться.

Том закинул ноги на стол и сцепил пальцы на затылке.

— Черта лысого я буду перед ним извиняться, — сказал он.

— Остынь, — сказал Нельсон. — Прошу тебя, Том, успокойся. Просто на тебя слишком много всего свалилось. Постарайся взять себя в руки.

— У его жены смачная задница.

— Я это заметил.

— Мне надо спокойно подумать.

— Неплохая мысль, — кивнул Нельсон.

Когда Нельсон ушел, Том посидел еще минут пять и начал укладывать вещи. Это занятие принесло ему спасительное облегчение. Бросить всё и уехать — вот что нужно сделать. Это так просто — побег, отступление. Вещей у Тома было немного. Ему нравилось путешествовать налегке. Бродяга и его бренные пожитки. Нельзя сказать, что он упаковывал вещи очень аккуратно, однако не был и небрежен. Как обычно, его ярость была направлена вовне, как луч прожектора, который слепит глаза всем вокруг. В то же время он чувствовал себя оленем, который мчится по шоссе перед фарами автомобиля. Еще миг — и он будет раздавлен. Он был ослеплен собственной яростью. Тому приходилось попадать в переделку, но такого с ним еще не случалось. Но какой смысл терять или ломать из-за этого бинокль или спиннинг? Он дорожил своими вещами не меньше того, кто попал в кораблекрушение.

Разложив все свое имущество на кровати, он направился к сараю для инструментов, предварительно заперев дверь домика. Может быть, Пин наблюдает за ним из окна? Пусть смотрит. Пусть думает что хочет. Рядом с домиком номер пятнадцать под замшелым карнизом стояла тележка Джабари с ведрами и тряпками. Что ж, пускай себе намывает туалеты, воротя нос от американского дерьма. Пускай вспоминает жильца, пропахшего никотином, который пожирал ее взглядом. Наверняка ей уже все известно. И все же она бесстрашно продолжает свое дело, несмотря на то что где-то поблизости рыскает Том Ужасный, кровожадный тигр-людоед, что терзает женщин, исполинский крокодил, который коварно поджидает, когда крестьянка выйдет к реке постирать свое сари. Интересно, есть ли в Индии крокодилы? В школе Норт-Форка этого не проходили. И по каналу «Дискавери» об этом не рассказывали. Пин, в отличие от жены, как крыса отсиживался в своей норе. Вряд ли он отважится высунуть свою карамельную физиономию. В сарае для инструментов Том взял кусок брезента и моток бечевки. Конечно, это было воровство. Это были чужие вещи. Но кому они нужны, кроме Тома? Пин и не знал о существовании этого брезента. Том пользовался им во время работы. Кражей это было лишь формально. На улице дождь, и брезент ему пригодится. Том аккуратно свернул его и по-хозяйски сунул под мышку.

Том включил стеклообогреватель. Он припарковался перед своим домиком, перекрыв выезд соседнему «крайслеру». На глазах у Пина, если, конечно, тот наблюдал за происходящим, Том уложил удочки и оружие на сиденье, чтобы на них не попадал дождь. Сюда же он положил коробки с патронами, катушки с леской, бинокль, ножи, бутылку виски и охотничьи сапоги.

На столе он оставил записку: «Это деньги за матрас. Думаю, он стоит долларов пятьдесят». Три десятки и двадцатка. Он не вор, воровством он себя не унизит. Пусть порадуются. Что он мог добавить? «Мне все время хотелось трахнуть твою жену, Пин, и могу поспорить, ей тоже этого хотелось»? «На самом деле, мы занимались этим каждый день в домике номер девять, пока ты пялился в телевизор»? Том расстелил на полу брезент, предварительно уложив под него бечевку, снял с кровати матрас вместе с разложенной на нем одеждой и остальными пожитками и запаковал все это — матрас и свои вещи — в брезент. Обмотав брезент джутовой веревкой, он соорудил из нее подобие ручки. Плоды его трудов напоминали сверток из фильма ужасов или находку, сделанную при археологических раскопках. Тюк был увязан на совесть, было видно, что его запаковал тот, кто привык держать вещи в порядке, кто любит инструменты и машины и знает в них толк, кто убежден, что у всего в этом мире должно быть свое место, и не представляет, что можно жить по-другому. Только так, а не иначе. Это всегда стоит потраченных усилий. Том почувствовал первобытное удовлетворение.

Лагерь был свернут. Последняя проверка. Отопление выключено. Шторы задернуты. Шкаф и ящики пусты. Под кроватью тоже пусто. Дощатые сосновые стены и кабельное телевидение. Он приходил, снимал шляпу, ложился на кровать. Холостяцкая хандра? Это куда лучше, чем оказаться бездомным. На минуту у Тома сжалось сердце. Он презирал себя за то, что дал волю чувствам. «Ну и черт с ним, — подумал он, — будь проклята эта дыра!» Он уложил тюк в кузов пикапа, закрыл дверь домика и дважды повернул ключ в замке. Как всегда в его взрослой жизни, все несущественное было в полном порядке.