Властелин Сонхи - Ирина Коблова

Впереди забрезжило зеленоватое сияние, по коридору побежали изломанные тени.

«Иногда даже мне везет, – подумала песчаная ведьма, глядя на трех амуши, окруженных роем мельтешащих, словно кто-то невидимый ими жонглировал, гнилушечно-зеленых шариков. – Вы-то мне и нужны!»

Если б такая встреча случилась в начале зимы или раньше, она бы обмирала от страха и думала только о том, как бы сбежать от них, но теперь, после уроков бабушки Данры, другое дело.

Амуши ее не заметили: песок маскировал присутствие ведьмы. Когда Хеледика шагнула из тени им навстречу, тот, что шел впереди, разинул рот в дурашливом изумлении, но в следующий момент понял, кто перед ним, и отшатнулся.

По телу песчаной ведьмы волной прошло движение – как будто ветер качнул ветку. Трое амуши синхронно повторили это движение и замерли, словно марионетки, неспособные пошевелиться без воли кукловода. Их пластичные лица утратили всякое выражение: без гримас они выглядели ненастоящими, точно маски с прорезями, сшитые из потертой желтоватой кожи.

Пожалуй, ей хватит двоих, с тремя она может и не справиться. Оглядев их, выбрала самого опасного: на нем была замшевая куртка, разрисованная бурыми кровяными узорами, с бахромой из высушенных пальцев, на шее ожерелье – оправленные в бронзу человеческие зубы. Этого трудней всего будет контролировать, он и сейчас пытался моргнуть.

Сосредоточившись – словно за ней придирчиво наблюдала бабушка Данра – ведьма сплела и набросила на него чары. Амуши через силу оскалился, дернул головой – неужели не получилось? – но потом начал съеживаться и на глазах усыхать. Его одежда кучей упала на пол, а сам он превратился в комок перепутанных корешков, уцелела только шевелюра: теперь это был всего лишь пучок длинной жесткой травы. Треть шариков-светляков, оставшись без хозяина, рассыпалась гаснущими искрами.

Преодолев отвращение, Хеледика завязала в узел его тряпье, пахнущее гнилью, прелым сеном и свернувшейся кровью, и вручила одному из околдованных амуши: улику надо будет спрятать подальше отсюда, чтобы никто не нашел. После этого она двинулась дальше по коридору, а следом за ней ковыляли, точно цапли, две долговязых марионетки, задевая травяными патлами низкие своды.

Вот бывает же: пошел за одним, а нашел совсем другое! Храбрый кормилец Шнырь отправился за едой для доброго господина и злого рыжего ворюги, но пришлось ему дать крюка, чтобы не повстречаться с амуши, и по дороге он наткнулся на кого бы вы думали? На Зинту и Хенгеду.

Те сидели под волглой каменной стенкой, понурые, с тусклым волшебным фонариком и одной на двоих котомкой, от которой слабо пахло сухарями. Спорили, в какую сторону повернуть. Как понял из их разговора гнупи, сперва они тоже прятались от амуши, а потом заблудились.

Подумалось, что славно было бы пугнуть их из потемок… Удержался: как-никак, они почти свои, особенно Зинта, с которой господин давно уже дружбу водит. Объявляться тоже не стал, вначале надо рассказать об этом Тейзургу.

Шнырь выбрался на поверхность, своровал для людей вареные картохи, которые хозяйка выставила остужаться на подоконник, да еще подвернулась ему на помойке годная копченая рыбина, объеденная не до конца. Небось, кто-то из королевских амулетчиков выкинул, уж эти-то всяко не голодают. Навел на рыбину чары, чтобы амуши издали не учуяли, и помчался обратно.

Когда он рассказал про Зинту и Хенгеду, Тейзург с Хантре решили, что надо взять их с собой и выбираться из города вместе. Пошли навстречу, даже не перекусив.

Если те снялись с прежнего места и плутают, Шнырь разыщет их в окрестностях, вряд ли они могли далеко уйти. Другое дело – выбраться из города: он уже бегал на разведку, но пока не нашел такого пути, чтобы миновать все засады.

На полдороге Крысиный Вор насторожился, начал озираться, словно прислушиваясь непонятно к чему, и сказал, что сюда идет Хеледика. Господин хмыкнул и тоже как будто насторожился, но по-другому, точно какие-то невеселые размышления его одолели.

– Если попытаешься ей навредить, я тебя пришибу, – пообещал рыжий.

Как обычно, ни с того, ни с сего. А ведь господин Тейзург худого слова ему не сказал.

В наклонном коридоре с раскисшим в грязное месиво полом они и вправду встретили Хеледику. Потрясенный Шнырь аж рот разинул: как же, такой навредишь! Песчаную ведьму сопровождали двое амуши, околдованные и во всем ей послушные – ни дать, ни взять заводные куклы. Малость осмелев, он тайком пнул одного по тощей лодыжке, а тот даже головы не повернул в его сторону.

Надо было послушать Зинту. Если честно, Хенгеда знала алендийские катакомбы не лучше, чем лекарка: запомнила дюжину входов в разных районах, однажды побывала в городской клоаке вместе с резидентом, устроившим ей небольшую познавательную экскурсию – вот и весь ее опыт. А Зинта несколько раз ходила туда-сюда со Шнырем, почему бы не довериться ее интуиции? Но Хенгеда настояла на своем: свернем туда, куда я сказала!

Это самое «туда» вначале было сухое и без уклона, потом стало кренится вниз и вывело их в затопленный туннель. Маслянистая черная вода стояла зеркалом от стенки до стенки, отражение фонарика сияло тусклым пятнышком, словно в глубине подземного омута кто-то зажег свечу. Тянуло пробирающим до костей холодом и могильной затхлостью.

Повернули обратно. Заблудились они еще вчера. Поначалу соблюдали «правило левой руки», но потом где-то оплошали и перестали понимать, ходят они кругами под одними и теми же кварталами, или все-таки двигаются в направлении окраины, или их поймал лабиринт, который вовеки не выпустит. Хотя какое там «вовеки», все закончится гораздо раньше.

Хенгеда была угнетена еще больше лекарки, которая уповала на свою небесную покровительницу и время от времени принималась молиться, то вслух, то про себя, беззвучно шевеля губами. Зинте не в чем себя упрекнуть, а вот она…

Допустила ошибку. Проявила невнимательность. Поступила неправильно. Разве может быть что-нибудь хуже? Халатность и разгильдяйство – пороки из числа самых отвратительных, и теперь она погибнет из-за собственной непростительной халатности, да еще лекарку погубит, хотя собиралась ее спасти.

Думать об этом было невыносимо, даже боль пережитого унижения отступила на второй план. Хенгеда несколько раз тайком от спутницы прикусывала костяшки пальцев, но потом спохватилась: еще истерики не хватало!

– Слышишь?.. – остановившись и тронув ее за рукав, прошептала лекарка.

Так ушла в свои терзания, что прозевала отдаленный звук: как будто кто-то мерно шлепает по воде.

– Идут двое или трое, – прислушавшись, определила Хенгеда. – Хорошо бы нам спрятаться и посмотреть, кто это.

Легко сказать – «спрятаться»! Это напоминало преследование в ночном кошмаре: они брели, оскальзываясь, по щиколотку в темной стоячей воде, в насквозь промокших ботинках, а звуки неумолимо приближались.

– Здесь они! – азартно проверещал чей-то голос, как будто смутно знакомый. – Сюда!