Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов

— Что там? — спрашиваю я и тут же деловито приказываю: — Проверь остальные.

Во всех бочонках обнаруживается одно и то же: новенькие золотые экю, насыпанные до самого верха, битком. Тут не меньше центнера золота в каждом бочонке.

— Сто пятьдесят тысяч золотых экю, — перехваченным голосом сипит брат Феликс.

Руки монаха с силой прижаты к груди, а пальцы с такой скоростью перебирают четки, что те вот-вот загорятся от трения. Похоже, что еще немного, и его хватит удар. Еще бы, ведь за такие деньги можно купить собственное графство, стать рыцарем и владетельным синьором, основать династию.

— Брат Феликс, — строго говорю я. — Возьмите себя в руки!

С тяжелым всхлипом тот трясет головой, желтое пламя глаз медленно затухает.

— Старые привычки уходят трудно, брат послушник, — с невеселой усмешкой бросает монах, половчей примериваясь к бочонку. — Поверьте моему опыту, нам пора уходить.

Ситуация вдруг изменилась коренным образом. Золота в сокровищнице барона де Рэ оказалось в полтора раза больше, чем я рассчитывал, нас же — вдвое меньше. Понятно, что «лишнее» золото нам придется забрать с собой. Выдохнув, я ухватываю поудобнее бочонок. Черт, как же неудобно! Спина трещит от нагрузки, стиснув зубы, я бреду за натужно пыхтящими монахами по ступенькам винтовой лестницы. Наконец дело сделано, золото и тела павших товарищей спущены в винный погреб.

Выскочив во двор, как чертик из коробочки, я с руганью обрушиваюсь на четверых бездельников-возниц. Двое провинились в том, что «по ошибке» закатили в подвал несколько лишних бочек, а оставшиеся с телегами олухи вовремя не проследили за двумя первыми. А ведь нам предстоит еще объехать несколько окрестных трактиров, для которых и предназначена та гнусная кислятина! Тяжело пыхтя, возчики закатывают «лишние» бочки обратно на телеги, дворовые слуги с широкими ухмылками наблюдают за ними, но никто и не думает помочь, подтолкнуть тяжелую емкость. Да оно и к лучшему, больно уж выразительно позвякивает что-то в бочках, в голос ругающиеся возчики еле заглушают компрометирующие нас звуки.

Едва выехав за ворота, возчики начинают безжалостно нахлестывать битюгов, и те прибавляют скорости, но не так чтобы очень. Эти кони не годятся для скачек, но нам и надо-то проехать всего чуть-чуть. Буквально через полмили мы резко сворачиваем к Луаре, к поджидающему нас суденышку. В этом и есть смысл моего плана. Как известно всякому уважающему себя специалисту в области отношений между людьми, приблизиться к объекту работы — это еще не проблема, главное — чисто уйти. Унести ноги с целой шкурой, прихватив богатую добычу. Незачем отчаянно настегивать лошадей, поминутно оглядываясь назад, когда можно мирно плыть вниз по течению, меланхолично поплевывая за борт. Я уже использовал этот трюк, когда похитил королеву-мать из рук англичан, но почему бы иногда и не повториться?

А речные пираты нам ничуть не страшны, для теплой встречи у команды баркаса найдется десяток заряженных арбалетов, пара кулеврин, несколько длинных копий и остро заточенных топоров. Во всяком случае, джентльмены удачи для нас ничуть не опаснее тех всполошенных конников, которые галопом вылетают на пристань, отчаянно крича и ругаясь. Издевательски ухмыляясь, я машу рукой отважным воинам господина барона, что взапуски бегают по самому краю причала, то и дело рискуя свалиться в воду. Брошенные нами битюги приветствуют их радостным ржанием, донельзя довольные, что теперь уж они точно не пропадут, не сгинут в волчьих пастях. Я оцениваю расстояние между отплывающим судном и самым старательным из воинов, который в горячке погони по пояс запрыгнул в воду, и с облегчением понимаю, что копье до нас ему не докинуть. А луков или арбалетов я при воинах не вижу, так что счастливо оставаться, разини!

— Быстро они всполошились, — тяжело отдуваясь, замечает брат Феликс, по лицу его, посеревшему от усталости, текут струйки пота.

Тяжелая это вещь, золото, особенно если перегружать его на речное судно в лихорадочной спешке, отчетливо различая топот приближающейся погони. А ведь мы, по жадности своей, еще и серебро в слитках прихватили. Нет, неправильно так говорить, надо сформулировать иначе. Мы, влекомые природным трудолюбием и горящие жаждой как можно лучше выполнить задание, одним ударом лишили противника всех его денежных ресурсов!

Брат Феликс — любопытно, кстати, кем он был в прошлой, домонашеской жизни? — твердо заявил, что не оставит пособникам антихриста ломаного су. И тут же по-хозяйски сгреб все мешочки с серебром, за что ему честь и хвала! Благо я вовремя вмешался в процесс разграбления замка Шинтосе и строго-настрого запретил ломать дверь в оружейную. Да, там хранится целая куча дорогой брони и оружия, но жадничать нехорошо, лучше мы как-нибудь еще раз наведаемся сюда, с телегами повместительней.

— Главное, что мы успели отчалить, — говорю я, пожимая плечами. — Теперь им нас не перехватить.

— Какие-то они побитые, — наблюдательно замечает брат Ной. — Одежда порвана, панцири с вмятинами, кони в ранах. — Подумав, он добавляет с нескрываемым разочарованием: — И почему их всего два десятка? Стоило ли так спешить к баркасу, с таким отрядом мы и сами бы управились. Я-то думал, за нами пошлют человек пятьдесят!

Я лишь молча пожимаю плечами, это и впрямь загадка. Может, оттого погоня так бледно выглядит, что некий послушник щедрой рукой разбросал по мешку хитрых железяк в паре мест, где дорога круто ныряет в сторону? Эти загогулины придумали коварные японцы, и я подозреваю, что их изобретатель страстно ненавидел лошадей. То ли его кобыла копытом в детстве лягнула, то ли конь схрумкал последнюю морковку, а может, желтолицый Кулибин как-то упал лицом в навоз, кто знает? Это устройство просто, как все гениальное. Из общего центра торчат во все стороны четыре острых трехдюймовых шипа, — как ни кинь такую колючку на дорогу, один из них всегда будет таращиться в небо, поджидая неосторожного скакуна. Идеальная вещь, чтобы гарантированно остановить конный отряд, несущийся галопом. Но сейчас я размышляю о другом. Все же верно говорят, что смелость города берет! Моя авантюра увенчалась грандиозным успехом, даже жаль, что об этом мало кто узнает. Операции тайной войны, в отличие от гешефтов банальных грабителей, неизвестны широкой публике, а ведь продуманы и исполнены они не в пример изящнее. Всяким мелким сявкам остается лишь грызть ногти на руках, завистливо закатывать глаза и восхищенно вздыхать. А узнай они о размере нашей добычи, удавились бы от зависти. Но не узнают, поскольку политика — дело тонкое, не все к ней допущены.

Неужели получается, что я сорвал заговор против Карла и отныне нет никакой угрозы для жизни Жанны? И как, любопытно знать, отреагирует кандидат в короли на пропажу своего золотого запаса? Повернувшись к составленным на корме шести бочонкам, я недоверчиво качаю головой. Сто пятьдесят тысяч золотых экю, безумные деньги! Этот человек очень хочет стать королем Франции, ну просто спит и видит. Про таких и сложили поговорку о бодливой корове, которой Бог рог не дает, как в воду смотрели. Но как, объясните, Жиль де Лаваль ухитрился собрать столько золота в одном месте, причем никто об этом не проведал?