Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов

С нескрываемой любовью я гляжу в дорогое мне лицо, на котором проступают облегчение и радость. Дело, порученное Жанне д'Арк, наполовину закончено, осталось взять Париж, полностью выбить англичан из Франции и освободить отца. Это трудно? Да. Тяжело? Несомненно. Но возможно! Все должно быть сделано так, как и было задумано. Сейчас девушка и не догадывается о том, что стала пешкой в чужой игре и каждый из заговорщиков имеет на нее собственные планы. Но не стоит огорчать ее рассказами о творящихся вокруг безобразиях. У Жанны и без того хватает забот, сами управимся с интриганами, еще поглядим, кто сильнее!

«Выбрось из головы романтические чувства! — говорю я себе строго. — Начинай работать!»

Я ведь до сих пор являюсь телохранителем Жанны. Никто не ставил мне иных задач, я по-прежнему отвечаю за ее безопасность. В последнее время Дева стремительно теряет популярность среди дворян. Вот и сейчас, внимательно приглядевшись, я замечаю, что далеко не все из присутствующих относятся к Деве с симпатией. Шевалье, толпящиеся вокруг, исподтишка бросают на Жанну осторожные, а то и попросту неприязненные взгляды. Ларчик открывается просто: ревнуют. Стоило Деве бросить клич, как тысячи людей со всех концов страны тут же стянулись в освободительную армию. Бывшие ткачи и сапожники, дровосеки и портные, поденные рабочие и грязные крестьяне взяли в руки оружие. И что самое обидное, грязные смерды стали прекрасно воевать!

Поневоле закрадывается обидный вопрос, а для чего вообще нужны дворяне? Уверяю вас, любой шевалье прекрасно знает ответ: Родину-мать защищать, ни для чего больше. Вот вам голая правда-матка, как она есть. Веками дворянские роды сидят на народной шее для того лишь, чтобы оборонять страну от врага. Им не надо сеять и пахать, тачать сапоги и торговать. От них требуется кинуться в бой, как труба позовет. И что же? Как оказалось, дворяне не способны защитить страну, а простой народ вполне может постоять как за себя, так и за короля!

Вот это уже нехорошо. Опасно, когда быдло начинает забывать свое место в грязи и навозе. Короля возводят на престол дворяне, они — его единственная поддержка. А из-за подвигов Орлеанской Девы по всей Франции ползут упорные шепотки, что раз простая пастушка может бить англичан, то дворяне вообще не нужны. Живут же без них в швейцарских кантонах или немецких вольных городах, еще как живут и даже не собираются тужить! Да кто вообще допустил, чтобы простая пастушка присутствовала на коронации государя, это же потрясение основ!

Франция — родина Монтеня и Вольтера, здесь придумали права человека и склепали статую свободы. Но при этом именно французы назвали третьим сословием девяносто девять процентов населения страны, то есть всех, кто тяжелым беспрерывным трудом содержит дворян и священников. Отсюда и пошло брезгливое «третьесортный» и «третий сорт — не брак». Увы, презрение порождает лишь ненависть. Оттого и косятся дворяне на Деву, что понимают: раздув легкий ветерок энтузиазма, Жанна в считанные месяцы освободила половину Франции. А ну как тот ветер обернется ураганом? Тогда все ужасы Жакерии покажутся сладким сном!

Архиепископ бережно принимает хрустальный флакон с елеем. В глазах барона де Рэ пылает черное пламя, он с напряжением следит за помазанием. Вон как глаза выпучил, боится пропустить самое начало. Надеется, что с секунды на секунду дофин примется кататься по полу в страшных корчах, с криками боли раздирая до самых костей возникшие язвы. Именно так умер почтенный господин де Мюрраж, на котором мы проверили действие яда. Ничего личного, поверьте, только дело. Недаром говорят, что самые опасные эксперименты производят на наименее ценных членах экипажа.

А после безвременной кончины Карла усилиями щедро оплаченных людей пойдут сначала шепотки, а после громкие разговоры о том, что дофин и впрямь был баетардом. Не имелось в нем ни капли королевской крови, вот потому-то его и покарали Небеса за дерзость и нахальство, несовместимые с высоким званием французского короля. Это — правда для народа. Для дворян готова иная версия, мол, архиепископ Реймский отравил дофина, купившись на английские деньги. Правдоподобно? Разумеется. Все видели, как архиепископ окунал в священный елей особую кисточку, а затем прикасался ею к голове Карла Валуа! И кто к тому же организовал всю церемонию? Самому тупому оруженосцу немедленно станет ясно, кто виновен в отравлении дофина и какому мерзавцу за неслыханное злодеяние надо поскорее отрубить голову!

Затем Жанну объявят принцессой и коронуют, благо армия на стороне барона де Рэ и графа Дюнуа, ее дяди. Тут же последует вторжение в Бургундию. Победоносная армия, разве что не молящаяся на Жанну, ударит с востока, с запада на герцогство навалятся двадцать пять тысяч баварцев... Так и должно было бы случиться, вот только елей, который Жиль де Рэ передал архиепископу Реймскому, не отравлен. Третий орден францисканцев вновь решительно вмешался в ход событий, и планам заговорщиков не суждено сбыться!

Медленно идет служба, и в глазах барона де Рэ я замечаю растущее изумление. Ведь дофин все еще как огурчик, он свеж, бодр и не проявляет никакой склонности к увяданию. Наконец я вижу, как через толпу к отцу Бартимеусу пробирается невысокий худой монах в черной рясе. Его капюшон надвинут чуть не до подбородка, движения экономные, четкие, отчего-то он сильно подволакивает левую ногу. Подойдя к наставнику вплотную, инок шепчет ему что-то прямо на ухо. Отец Бартимеус отвечает, еле шевеля губами, и монах немедленно теряется за спинами дворян.

Аббат Гаспар де Ортон вопросительно смотрит на наставника, тот коротко кивает. В глазах аббата тут же мелькает облегчение, он делает незаметный знак архиепископу Реймскому. Буквально через несколько минут торжественная церемония заканчивается. Законный государь Карл VII торжественно выходит из собора, на голове его корона французских королей. На пороге его встречает торжественный перезвон колоколов и грохот пушечных выстрелов, а собравшаяся на площади толпа громко вопит от восторга, ведь по левую руку от государя идет Она, Дева свободной Франции!

Я довольно ухмыляюсь. Пышная пятичасовая церемония позволила собрать в одном месте всех главарей заговорщиков. За это время преданные им отряды были окружены войсками Карла, подкупленных офицеров арестовали, а тех, кто вздумал сопротивляться, безжалостно убили. Теперь нам предстоит выполнить еще одно дело, сыграть завершающий аккорд, потому я вслед за наставником пробираюсь сквозь шумную толпу. Все дворяне, присутствовавшие на церемонии, дружно ринулись за королем, стремясь лишний раз попасться ему на глаза, но некоторых мы любезно попросили задержаться.

В одном из помещений Реймского собора собрано не более десятка человек, все они мои старые знакомцы. Это барон Жиль де Лаваль де Рэ, граф Дюнуа, маркграф Фердинанд и баварские телохранители Жанны д'Арк, Жак и Пьер де Ли. Словом, здесь собраны дворяне, которых по тем или иным причинам нельзя казнить на месте. Перед заговорщиками, скрестив руки на груди, стоит граф Танги Дюшатель. На лице главного телохранителя короля читается презрительная скука, его голос холоден как лед, позади грозно сопят два шотландских дворянина, оба они габаритами не уступают баварцам. Различие лишь в том, что «братья» прибыли на коронацию в праздничных камзолах и с парадными мечами, а шотландцы в полном доспехе. В руках уроженцы вересковых пустошей сжимают алебарды, которыми обучены орудовать с поразительной сноровкой, из-под опущенных забрал холодно поблескивают жесткие глаза. Если баварцы волки, то шотландцы — волкодавы, не уступающие им ни в силе, ни в умении обращаться с оружием.