Две по цене одной - Диана Рымарь

Барсегян-старший уселся за стол с таким видом, будто и не сомневался, что она к нему присоединится.

«В своем репертуаре…» — пробурчала про себя Ева.

Еще даже разговаривать с несостоявшимся свекром не начала, а уже на взводе.

Впрочем, Ева решила не накалять обстановку, вышла из-за кассы, прошла по маленькому залу к месту, где сидел Баграт. Устроилась напротив, подметила, как незваный гость вздернул подбородок — будто бы это не она владелица «Сахарной», а он.

— Здравствуй Ева, — с самым серьезным выражением лица проговорил отец Арама.

— Здравствуйте, Баграт Арсенович, — ответила Ева с достоинством.

Тот начал с места в карьер:

— Хочу, чтобы ты знала: я не нарочно очернил тебя в глазах сына…

Не нарочно? Он смеется над ней? Ева чуть не задохнулась от возмущения, но очень постаралась этого не показать.

«Он — отец Арама…» — в который раз напомнила себе она.

Арам сегодня отнесся к ней с уважением, вот и она отнесется с уважением к его отцу, какую бы чушь он ни нес.

Тем не менее Ева не удержалась от саркастичных реплик:

— Не нарочно можно толкнуть, наступить на ногу, что-то неосторожно сказать. А заплатить человеку за ложь не нарочно нельзя, Баграт Арсенович.

— Паясничаешь? — хмыкнул он, приподняв левую бровь. — Я правда думал, что ты уехала с мужчиной. Иначе не стал бы говорить такого сыну. Да, ты мне не нравилась и сейчас не нравишься, не буду врать. Но если бы я знал, что ты беременна, я бы забрал тебя с того вокзала к нам домой и сам лично позвонил бы Араму. Я очень люблю своих детей, Ева. И внуков люблю… Надю твою тоже. Ты можешь мне не верить, конечно…

О да, она ни на грош ему не поверила.

— Не складываются пазлы, — подметила Ева, поджав губы.

— Какие такие пазлы? — прищурился Баграт Арсенович.

— Девушка с серебристыми волосами… по чьему указу она действовала? — спросила Ева.

— Ах вот ты о чем, — кивнул Баграт Арсенович и продолжил: — Это не моих рук дело. Подозреваю, это Артур, брат Арама. Поступил он подло, не спорю. Не знаю, что им двигало. Ответит. А на меня зла не держи.

Во время разговора с Багратом Арсеновичем Ева будто в свое прошлое провалилась. На несколько минут вновь почувствовала себя испуганной беременной девушкой, которую все бросили и которой некуда деться. И эта маленькая девчонка была очень на него обижена за то, что не помог, за то, что оболгал, за то, что чинил препятствия ее с Арамом отношениям.

Она давно привыкла мыслить как взрослая и очень быстро вынырнула из того кошмарного состояния, когда жизнь казалось беспросветным дном. Посмотрела на ситуацию взрослым взглядом, оценила слова Баграта Арсеновича еще раз, но даже с позиции взрослого не смогла понять этого человека.

Он — сильный мужчина, при деньгах и власти. Взрослый. Но если взрослый человек видит расстроенную подругу сына на вокзале, зная, что тот далеко… Еще почти девочку! Беззащитную… Он подходит и спрашивает, все ли в порядке? Вот это был бы поступок человека с душой, отца, любящего своего сына. Мог же подойти. Барсегян-старший этого не сделал, а потом предпочел стереть Еву из жизни Арама, будто она и не человек вовсе, а клякса.

— Мне очень жаль, — вдруг загудел он. — Жаль, что тебе пришлось так много выстрадать. Но спасибо тебе за Надю. И знай — если вы с Арамом поженитесь, я благословлю ваш брак.

Он поднялся и ушел, не сказав больше ни слова. Не стал ждать ее прощения. Может быть, ему было не нужно? Или прощение должно случиться по умолчанию?

Но Ева не простила.

Ни Барсегяна-старшего, ни Барсегяна-младшего. Не стало ей лучше после их извинений.

Если Арама она готова простить со временем, как отца ее дочери, то Баграта Арсеновича — нет.

Ева вернулась к украшению торта с тяжелым сердцем.

Как хорошо, что в работе она давно дошла до автоматизма. Как бы ни была расстроена, а руки продолжали выводить идеально ровные розочки, листья, сердца.

После торта пришла очередь эклеров, затем капкейков. Вот так, в трудах и заботах, незаметно проходил ее день. А через несколько часов в «Сахарную» снова заявился визитер по ее душу.

Ева вышла в зал и увидела за тем же столом у стены совсем уж неожиданного гостя — незнакомого мужчину, очень похожего на Арама и его отца. Даже одет так же — в классический черный костюм с голубой рубашкой.

Ева подошла, кивнула, присела напротив и спросила:

— Кто вы и зачем меня звали?

— Привет! — проговорил он так, будто Ева должна ему миллион долларов или даже два.

«Определенно родственник Барсегянов!» — решила она тут же и не ошиблась.

Гость вдруг заявил:

— Не узнала? Виделись. Лет восемь-девять назад. Я Артур, брат Арама. Пришел в глаза посмотреть.

— В смысле? — спросила Ева с прищуром.

— Со мной теперь не разговаривает вся семья. По твоей милости! Говорят, я подговорил какую-то девчонку соврать тебе по поводу брата. Зачем ты им наврала?

— Но я не врала! И не обвиняла тебя! — охнула Ева, сжав руки в кулачки. — Я вообще никого не обвиняла, думала, девушка и правда Арама…

— То есть ты хочешь сказать, что девушка действительно была? Ты ее не выдумала? — спросил Артур, с шумом вздохнув.

— Я сказала правду, — пожала плечами Ева и поджала губы.

Артур смерил ее серьезным, изучающим взглядом. Точь-в-точь, как это делал Арам, недаром братья. А потом решительно заговорил:

— Хочешь верь, хочешь нет, но я к этой истории не имею никакого отношения и никакой девчонки с серебристыми волосами не помню. Амнезией не страдаю, Альцгеймер мне еще долго не грозит, надеюсь. Если бы я с такой спал, запомнил бы, правда? А в моей квартире все девушки были по мою душу, Арам сох только по тебе. Кроме того, я бы не стал подставлять брата, тем более шариться в его телефоне и что-то там стирать. Тебе ясно?

— Но откуда тогда появилась та девушка, если Арам был в больнице? — спросила Ева с сомнением в голосе.

— Понятия не имею, — покачал головой Артур. — Но выясню, обещаю тебе.

Он ушел, а Ева еще глубже погрязла в собственных мыслях.

Кто из троих мужчин семьи Барсегян ей врал?

Арам сам не верил, что он здесь — в родном городке, откуда уехал со всей семьей. И не у старого загородного особняка семьи Барсегян, а у ветхого одноэтажного дома, где когда-то жила Ева.

Не мог сюда не приехать.

Очень удивился, что покосившийся забор с облупившейся зеленой краской заменил новый белый частокол. Да и сам дом преобразился. На крыше появилась новая черепица, старую обшарпанную дверь заменила новая, резная, да и над крыльцом теперь красовался белый навес. Во дворе прибрано, появилась выложенная камнем дорожка от крыльца до самой калитки. У забора благоухала розами клумба.