Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - Ф. Грэм

Некоторые авторы сообщали, что Мункэ впоследствии крестился, убежденный царем Армении Хетумом I, который в 1256 году приехал с мирным визитом к монгольскому двору; но точно неизвестно, исповедовал ли Мункэ христианскую веру, и через три года после этого события в сопровождении сыновей Батыя он присоединился к его армии в Китае, где его брат Хубилай уже вступил на свое поприще завоевателя. Через несколько месяцев император был смертельно ранен в Хэчжоу, и Хулагу, как старший из братьев, был избран ханом подавляющим большинством знати. Однако из-за огромного расстояния, на котором он находился от монгольской столицы, и насущной потребности в вожде для продолжения китайской войны военачальники и ханы через несколько месяцев единодушно высказались в пользу Хубилая, и посему, после обычных церемоний, он сел на императорский трон.

Оставив армию, чтобы отправиться в Монголию, Хулагу назначил главнокомандующим одного из своих генералов Китбуку и поручил ему завершить завоевание Палестины; но султан Египта, объединившись с силами Алеппо и христианами Акры, выступил на татарский лагерь на равнинах Тивериады[181] и, застав их врасплох, разгромил их армию в нескольких боях, в ходе которых сам Китбука и многие тысячи его воинов погибли, а его дети попали в плен. Эта победа произвела величайшую сенсацию по всему Востоку, где монголы считались непобедимыми, и, как только о ней объявили в Дамаске, мусульмане снова подняли голову и совершили самые чудовищные зверства над беззащитными христианами своего города, сожгли их церкви и жилища и перебили всех, кто не смог убежать; и этот переворот стал предвестником упадка Монгольской державы в Западной Азии, которая вскоре разделилась на отдельные государства – большие и грозные, но не столь великие, чтобы заставить трепетать всю Европу и Азию, как в те дни, когда они были нерушимо объединены под властью единого хана. Этот конфликт с сирийскими мусульманами заставил христиан искать союза с монголами для защиты от сарацин и турок; и по требованию Хулагу, который якобы обдумывал возможность крещения, император Михаил Палеолог отдал ему в жены дочь Марию и заключил с ним вечный мир. Но, прибыв в Кесарию в сопровождении антиохийского патриарха Евфимия, которому было поручено заботиться о ней, пока она не доедет до будущего супруга в Персии, она узнала о смерти Хулагу, но тем не менее продолжила путь; прибыв ко двору его сына и преемника Абаги, она вышла за этого молодого татарского хана вместо его отца, и таким образом впервые европейская принцесса стала хатун, то есть царицей монголов.

В 1265 году Хулагу умер в своем лагере в возрасте сорока восьми лет и был похоронен на острове посреди озера, а его главная жена Докуз-хатун, кереитская принцесса, сошла в могилу через несколько месяцев. Его правление отмечено покровительством, которое он оказывал литературе, механике и науке; он построил обсерваторию и гимназию в Тебризе на манер древнего Александрийского мусейона. Тем временем армии Хубилая расширили монгольские завоевания на самые дальние области Востока и Юга. Его рати и ужас перед его именем помогали ему установить владычество над Кореей, Тонкином, Кохинхиной, Пегу, Тибетом и Бенгалом, и в своих честолюбивых стремлениях он даже вознамерился подчинить легендарные японские острова; но снаряженный для этой цели флот[182] дважды был сметен штормами в бурных морях, омывающих берега Японии, и сотня тысяч монголов и китайцев погибла в этой провальной экспедиции. Плавания, которые совершил его флот из тысячи кораблей по Индийскому океану, оказались более успешными; они пересекли линию равноденствий и наполнили свои суда добычей и плодами с Борнео и соседних островов, плодородных и благоухающих; и ханский двор в Пекине, который он основал, отличался величайшим блеском и великолепием, и хан обеспечил верность своему трону и правительству тем, что восстановил древние уставы и законы, отмененные и искорененные династией маньчжурских узурпаторов, а также тем, что уважал и усваивал местные обычаи и предрассудки[183]. Он ввел практику, общепринятую ныне у китайских императоров, раз в год молиться у могил их предков и воздавал величайшие почести и награды за свершения в науках и учености. По его приказу был собран первый комплект китайских математических инструментов, и он же впервые назначил праздникам и годовщинам конкретные дни года; он же приказал составить алфавит для монголов, которые до того беспорядочно употребляли письмена завоеванных народов. Его правление, продлившееся тридцать три года, стало одним из самых прославленных в анналах Китая; и после смерти в 1292 году он оставил двадцать сыновей, большинство которых поставил правителями над провинциями своей империи, и его наследником стал внук Тимур, чей отец Чинким, старший сын Хубилая, должен был по велению хана стать его преемником, но, к его величайшему горю, умер прежде него. При Тимуре китайские монголы почти отделились от ханов Востока, которые, поколебавшись между христианством, иудаизмом и исламом, наконец провозгласили своей верой ислам; тогда как правители Китая, к неудовлетворению подданных – последователей философии Конфуция, придерживались культа тибетских лам, хотя иногда по-прежнему издавали законы и указы монгольским ханам вплоть до самой Руси и Дешт-и-Кипчака. Но эта ветвь татарского народа недолго правила китайцами; через полтора века после смерти великого Чингисхана его потомки, известные в китайских анналах как династия Юань, среди услад и роскоши Пекина на плодородной земле Китая утратили свои воинственные склонности и, подобно маньчжурам, стали мягкими, праздными и изнеженными и в результате восстания Красных повязок под предводительством Хунъу, или Чжу Юаньчжана, поднявшегося от прислужника в буддийском монастыре до императора, были изгнаны из Поднебесной империи. В 1636 году китайцев снова покорили маньчжуры, их старинные враги, к которым вернулась энергия в суровом воздухе севера, и они, как прежде, прорвались за великую стену в Пекин; и последнего императора местной династии Чунчжэня, повесившегося на дереве во дворцовом саду, чтобы не попасть в руки захватчиков, сменил на троне главнокомандующий армией врага, чья династия с тех пор носила императорский венец Китая.

Но правители династии Юань, то есть Чингисиды, прославились в истории китайского народа как никто другой. Китайцы по сию пору называют ее святой и, несмотря на иноземное происхождение, по-прежнему вспоминают ее с благосклонностью и сожалением.

Пока его соотечественники расширяли завоевания и консолидировали мощь в Азии, Бату упрочил свою империю в России и Крыму, где основал множество городов и деревень, в частности Новую Казань и Бахчисарай, ныне столицу и практически единственный город, которым полностью владеют крымские татары, а в то время, когда Таврида сохраняла независимость, он был резиденцией их ханов. В 1255 году Бату снарядил мощное войско, которым командовал лично, и приготовился идти на владения греческого императора с намерением напасть на сам Константинополь; но, не успев далеко уйти, он заболел и умер на берегах Волги, как утверждали некоторые тогдашние авторы, от яда, оставив множество сыновей, из которых два – старший Сартак и младший Улагчи – по очереди сменили его на престоле. Поскольку оба умерли, процарствовав всего несколько месяцев, их дядя Берке низложил второго и третьего сына своего брата и, выгнав их из страны, в 1257 году стал правителем Дешт-и-Кипчака.