Генерал Ермолов. Сражения и победы легендарного солдата империи - Михаил Погодин

26. День Бородинского сражения. Парад войск. Я получаю позволение отправиться к своему месту.

17 сентября. Новочеркасск. По калмыцкому порядку в Донском войске я во многих местах ухожу пешком от почтовых лошадей. Узнаю, что для войскового атамана графа Платова выставлены от дворянства лошади, я отправляюсь сам в степь верхом на почтовой лошади, отгоняю табун и в добычу достаю прекрасных лошадей[80]. Казаки, бывшие при табуне, поражены были удивлением, видя хищника, украшенного разными знаками. Я поехал спокойно до самого Черкасска.

20. Приезжаю на границу Кавказской губернии. Ступил на землю, вверенную моему управлению. Не радуюсь встреченному на первом шагу порядку. Нахожу выставленные для меня конвои линейных казаков, составленные по большей части из малодетных, к службе неспособных, ибо предместник мой отпустил шесть донских полков, служивших на линии, и их заменили старыми и малыми.

22. Георгиевск. Крепость для нас смешная, для неприятелей наших страшная! Я избегал обыкновенной встречи, и отослал (?) ожидавших меня и приехал на перекладной перевозке, никем не будучи узнан.

Первое сделанное мною распоряжение состояло в том, чтобы остановить шесть донских полков, отправленных на Дон, и приказать им вступить на посты, которые занимали они прежде. Линейные казаки обращены в свои дома.

Все было в состоянии совершенного разрушения!

5 октября. Дарьял. Место ужасной наружности.

Кашаур. Переезжая Крестовую гору, мы пили здоровье императора в воспоминании вступления в Лейпциг после поражения французской армии.

На Кавказе. Другая казалась земля, другое небо!

10. Тифлис. Переправившись у селения Мехеш (чрез) Арагву, я поехал левым берегом Куры, приказав дорожным товарищам моим следовать по обыкновенной дороге. Я прибыл пред самым вечером, и как ожидали меня с другой стороны, то и избежал встречи. Проводником моим был мой адъютант князь Бебутов, уроженец тифлисский. Никто не узнал меня, принимая меня за посланного вперед чиновника. Я тотчас явился у генерала от инфантерии Ртищева. Добрый старик сей давно ожидал меня с нетерпением, ибо желал возвратиться в Россию после шестилетнего пребывания его на линии и в Грузии.

Тут нашел я возвращающегося посла персидского, который нарочно отложил отъезд свой, чтоб видеться со мною.

18. Генерал Ртищев отправился в Россию, и я вступил в командование корпусом и Грузией. По-видимому, долговременное назначено мне здесь пребывание!

Получил курьера об открывшейся чуме на Кавказской линии и что проходившие пять донских полков заразились. Полки остановлены в 27 верстах от Тифлиса. Конвой от сих полков сопровождал меня в пути чрез горы, и люди из оного имели свободное обращение в городе, следовательно, предосторожности были уже невозможны. С робостью ожидал я последствий, но мне покровительствовало счастье.

Приготовляясь к отъезду в Персию, зная желание и домогательство шаха Персидского, чтобы возвращена была ему часть Карабахского ханства, я должен был осмотреть ту часть границ, дабы удостовериться, можно ли без нарушения прочности оных сделать какую-либо уступку, если не найду я других средств сделать шаху угождение в пользу дружественных связей, недавно утвержденных, которых сохранение поставлено мне было главнейшею целью и обязанностью.

4 декабря. Зардоб, селение Ширванского ханства. Генерал-лейтенант Мустафа, хан Ширванский, дожидался моего приезда. Я увидел человека полудикого, знал недоверчивые его свойства. Он тотчас пришел ко мне, и я посетил его. На другой день угощал меня бесконечным обедом.

Со мною были три генерал-майора, два адъютанта и двадцать казаков конвою. Мустафа-хан заметил мне, сколько неосторожно иметь так малый конвой. Он говорил: «Ко мне пришли вы шесть человек, я, конечно, не предприму ничего против вас, но могу ли я быть уверен, чтобы между окружающими меня не было людей дерзких. Точно так же предостерегал я покойного князя Цицианова, когда он проходил с войсками к крепости Баку. Мне известны были вероломные свойства бакового хана. Здесь не должно быть доверчивым». Я поблагодарил за приязненный совет, и мы продолжали обедать весьма покойно. Ему странною казалась наша беспечность.

7. Миншчаур. Здесь встретил меня г.-н. Измаил, хан Шекинский. Множество поступило уже жалоб на жестокие и бесчеловечные его поступки с подданными, на корыстолюбие необузданное и тягостные налоги разного рода. Толпы народа окружили меня, любопытствуя видеть, как я приму хана, и не менее, вероятно, – как приму приготовленные подарки. Я отверг сии последние, хану сказал я, что я внимательно буду наблюдать за его поведением, что, переменив прежнее, он может надеяться на приязненное расположение начальства. Поручил иметь попечение о благосостоянии народа.

12. Тифлис. Между прочими занятиями по службе делаются приготовления к отъезду в Персию.

1817. Январь. Вл. С. Мазарович отправлен в Персию с письмами к Аббас-Мирзе в Тавриз и в Тегеран к шаху. Умный и ловкий сей чиновник способен собрать все нужные сведения к моему приезду.

Отправлен курьер в Константинополь к посланнику нашему барону Строганову, дабы узнать, в каких Порта к нам отношениях.

Февраль. Донесение государю о примеченных движениях, о заготовлениях в большом количестве продовольствия в соседних областях Анатолии. Я изложил мнение, что, в случае неприязненных намерений Порты, отсутствие мое в Персии может быть вредным. Думать надобно, что замечания мои были не без основания, ибо я получил из Петербурга бланкет кредитива к шаху Персидскому, и государю угодно было предоставить мне усмотрение, отправиться ли мне самому или по избранию моему назначить послом одного из подчиненных мне генералов.

Март. От принца Аббас-Мирзы прислан чиновник узнать, когда я намереваюсь выехать и что по первому извещению моему сделаны будут все приготовления.

Получив из Анатолии известия, которые не давали причины к большим беспокойствам, удостоверясь из сообщения посланника барона Строганова, что Порта принимает меры к усмирению одного из возмутившихся пашей, я решился отправиться в Персию.

Неизвестный художник. Портрет Аббас-Мирзы

Я послал к Аббас-Мирзе курьера с известием о моем выезде. К сардару Эриванскому отправил я квартирмейстерской части поручика Боборыкина, дабы сообщить ему о всех необходимых приготовлениях для удобнейшего следования посольства»[81].

О посольстве в Персии Алексей Петрович вел особый дневник, известный по многим спискам. Мы выбираем здесь из этого дневника черты наиболее характеристические. Варианты приложены по списку, напечатанному в «Чтениях».