Период распада. Апофеоз войны - Тим Волков

– Что? – удивился Тринадцатый.

И захохотал.

– Ты сейчас серьезно?! Предлагаешь мне сейчас барахтаться тут, в этом нашпигованном заразой месте? Ради чего? Ради того, чтобы уравнять наши шансы? А что с этого выиграю я? Ничего. Нет, Эльф, все эти игры в честь и достоинство, долг и самоотверженность – уже не про меня. Единственное, что ты сейчас можешь попросить у меня, – это быстрая смерть.

Тринадцатый посмотрел на Остроушко, но тот ничего не сказал.

– Прощай, – холодно произнес наемник.

А потом направил пистолет прямо в голову Николаю и нажал на спусковой крючок.

Глухой хлопок оборвал жизнь военного мгновенно, без мучений.

* * *

Максим услышал выстрел, когда уже подходил к лаборатории «Лотос». Парень обернулся и даже дернулся было, чтобы рвануть на выручку проводнику. Но остановился. Он понимал, что надо идти вперед, забрать антидот до того, как до него доберутся недобрые люди. А в том, что у этих подонков не было ничего хорошего в мыслях, парень не сомневался. Такие ни перед чем не останавливаются.

Парень поднял оружие, готовый при необходимости тут же пустить его в дело, и двинул в сторону дверей.

Лаборатория «Лотос» представляла собой небольшое П-образное одноэтажное строение. Левая его часть была полностью укрыта маскировочной сеткой, а правая – покрашена в серый цвет. Возле дверей лежало несколько трупов, все в белых халатах. По расположению тел Максим понял, что люди пытались выбраться из лаборатории. Но не успели. Зараза убила их быстрее.

Огнев аккуратно обошел мертвецов, глянул в черный проем открытой двери.

Пусто.

Парень вошел внутрь, стал обходить комнаты, одну за одной. В первой, совсем маленькой, обнаружил несколько покойников – судя по одежде, охранников. Убежать они не успели, так и остались сидеть на стульях, словно бы уснув. Во второй комнате не было никого. Лишь огромная непонятная машина, похожая на микроволновку, тихо жужжала и светила красным диодом. В третьей комнате вновь были трупы. Ученые.

Максим вошел внутрь, стал оглядываться. Столы, лабораторные приборы, мензурки, колбы, горелки. Парень начал просматривать полки и шкафы, но ничего там не нашел. Пришлось вновь возвращаться в коридор и идти дальше. Четвертая комната. Пятая. Шестая. Ничего.

Только мертвецы и оборудование, некоторое еще даже до сих пор работало.

Наконец парень открыл очередную дверь и очутился в просторной комнате. Судя по большому количеству полок с коробками, это был склад.

Огнев принялся стаскивать одну за одной картонные и деревянные коробки, но вскоре понял, что таким способом он сможет обнаружить нужное не раньше утра следующего дня. Максим принялся рассматривать таблички с указанием содержимого коробок. В основном это были химические реактивы. Но попадались и странные наименования, типа «Понтон-74», «Зебра-11-М», «Серпантин-А». Все было не то. Парень прошелся практически по всем стеллажам и уже начал подозревать, что вообще никогда не найдет антидот, как вдруг взгляд его упал на небольшую картонную коробку, стоящую на самом верху.

«Джед, маркер 4-Р», – прочитал Максим.

Кропоткин тоже в своей предсмертной записке писал это слово – джед.

Парень метнулся к коробке, достал ее. На удивление она оказалась совсем легкой, будто бы даже пустой. Все внутри у парня оборвалось. Неужели не успел?

Максим поставил коробку на пол, раскрыл ее. Внутри лежала небольшая металлическая колбочка, размером не больше зажигалки.

«Неужели оно?» – с замиранием сердца подумал парень.

Снаружи, за окном, что-то зашелестело. Максим замер, сжал автомат крепче. Потом схватил колбу, сунул ее в карман и рванул в коридор.

Ожидая увидеть там врагов, парень направил оружие в темноту. Но там никого не было.

«Надо возвращаться назад. Дело сделано. Скорее, прочь из Зоны. К Большакову. Отдать ему антидот и вернуться за Березиным и Остроушко. Либо добраться до вертушки и уже на ней подобрать раненых, а потом мчать на всех парах из этого гиблого места».

Максим даже приободрился. «Наконец-то это закончилось. Больше в Зону я ни ногой, хоть весь мир погибать будет, хоть сам президент страны придет просить о помощи. С меня довольно».

Он вышел на улицу. Уже собирался было двигать в сторону точки высадки, как вдруг пикнул планшет, пришло сообщение от Большакова.

Огнев дрожащими руками открыл письмо и стал читать. С каждой новой строчкой руки его начинали трястись все больше, лицо белело сильнее и сильнее, а глаза вылезали из орбит.

Максим! Нас предали! Нас всех предали и подставили! Никто не собирался делать лекарство от болезни! Они все эвакуируются. У них была уже давно обустроенная база: с вентиляцией, с современной системой защиты. Они бежали туда. А заодно и захватили нас в качестве заложников. Но мы не на самой базе, а в какой-то другой лаборатории, также обустроенной по последнему слову техники.

Максим, прошу тебя, беги! Как можно скорее! Спасайся. Если есть возможность, тогда отправляйся на восток, туда, где есть холмы. Это укроет на первых порах от вируса. Спасай жену и ребенка. О себе я как-нибудь позабочусь сам. Судя по обстановке, у тех, кто это сотворил, у самих нет антидота от этой заразы, потому они вывезли весь Институт вместе с оборудованием.

Господи, что же они наделали?! Уничтожили мир! Они не пожа…

Сообщение обрывалось.

Максим перечитал его еще раз, а потом вдруг закричал. От злости и ярости, что сейчас переполняли его. Этого не может быть! Этого просто не может быть! Все это было напрасно, все смерти были зря. И значит, вместо того, чтобы блуждать здесь, по этой ненавистной Зоне, он мог посадить в машину жену и ребенка и отправиться прочь от очага заражения, спасти их.

А он сейчас стоял здесь, в этом богом забытом месте, а за ним шли до зубов вооруженные охотники, желающие только одного – убить его.

Но у Максима был антидот. Да, не так много, как хотелось бы. Но на его семью уж точно хватит. А значит, еще не все потеряно. И значит, надо спешить.

Словно в ответ на крик парня, вдали тревожно закрухали вороны.

Максим посмотрел на раскинувшийся впереди лес, прижал к груди железную колбу с антидотом, прошептал:

– Я иду за вами!

И побежал в сторону синеющих на горизонте холмов, туда, где оставались его жена и дочь.

Выражаю огромную благодарность: своей жене Галине, моим родным и близким, родителям Татьяне Михайловне и Виктору Ивановичу, Алексу де Клемешье, Александру Шляхову, Александру Березину, Максиму Романову, Сергею Короткову, Виктору Цветкову, Игорю Соловьеву, Дмитрию Зайцеву, Татьяне Хряповой, Шамилю Алтамирову, Александру Зайцеву («ФанМир (Фантастические Миры)»), Сергею Кулагину.