В ореоле тьмы - Дана Делон

– Тебе все равно не убежать от него. Он будет искать тебя, его враги будут искать. Ты будешь под прицелом в прямом смысле этого слова! Ты что, не понимаешь? А кто потом будет спасать тебя, а?

– Я не хочу, чтобы он спасал меня, Аарон! – кричу я ему в ответ. – Я не просила его о спасении.

– Но он будет, Ниса, – уверенно отрезает Аарон, – он поедет за тобой еще раз и еще раз. Он поедет за тобой куда угодно и несмотря ни на что, неужели ты правда не понимаешь? Ради тебя он сделает все что угодно!

– Неправда, – шепчу я.

– Не обманывай себя, – отзывается Аарон, – и будь добра, пройди в дом, выбери спальню и сегодня не двигайся с места. Завтра, я обещаю тебе, мы подумаем, как тебя спрятать. Поверь, я тоже не прихожу в восторг от мысли, что буду находиться с тобой в одном доме, – небрежно заканчивает он и тянет меня ко входу в замок.

– Я все равно убегу, – предупреждаю я.

– Ну, попытайся… – нахально отзывается он и пихает меня внутрь, словно неодушевленный предмет. – У тебя получилось лишь раз, на второй такого везения не будет.

Я понимаю, что мне нужно бежать отсюда. Бежать как можно дальше. «От себя не убежать», – говорит мне внутренний голос. Но можно убежать от него. От него не убежать… Тео де Лагас – мое проклятие.

LE PASSÉ

– ТЫ КУДА? – спросила я однажды утром, увидев Тео в костюме на кухне.

– У меня совещание, – коротко ответил он, не вдаваясь в подробности.

– Что здесь делают эти игрушки? – указывая на столешницу подбородком, поинтересовалась я.

Тео даже не поднял взгляда, сосредоточенно застегивая на запястье часы.

– Я финансирую несколько фондов, и дети присылают мне подарки. Как правило, это бывают ненужные им игрушки, – ответил он обыденным тоном, нисколько не хвастаясь своей благотворительностью.

Я подошла поближе и взяла в руки несколько открыток и рисунков, Тео проследил за мной взглядом.

– Завтра придет Мануэла и разберет это все.

– Она кто? – отозвалась я, разглядывая разноцветные детские рожицы, многочисленные цветы и радуги.

– Она следит за домом: если тебе что-нибудь необходимо, Ману все организует.

Я кивнула и задумчиво пробормотала:

– Дети тебя любят, рисуют улыбчивым и счастливым, вот, посмотри. – Я протянула ему тоненький лист А4. Ребенок нарисовал его в розовой рубашке и ярко-желтых штанах. – Они тебя и приодели, – со смешком произнесла я.

Он взял бумагу из моих рук. На мгновение наши пальцы соприкоснулись, и он резко отдернул руку.

– Каждый видит то, что хочет видеть, – бросил Тео, но на его губах при виде детского творчества заиграла едва уловимая улыбка.

Я ничего не ответила, понимая его очередной намек.

– Тебе подарили набор для фенечек, – меняя тему, сказала я, показывая ему на коробку. – Умеешь их плести?

– Я похож на человека, который будет плести фенечки?

– С тобой никогда не знаешь, – хмыкнув, ответила я. – Ты полон сюрпризов!

– Но не таких безобидных, – подмигнув, возразил он и, указывая на кофемашину, добавил: – Я сварил кофе; позавтракай обязательно и позвони своему отцу, а также хочу напомнить, что у тебя еще есть школа. Ты не можешь прогуливать до конца года.

Я отвернулась от него, быстро налила себе в кружку ароматного напитка и, меняя тему, поинтересовалась:

– У тебя есть молоко или сливки?

– Нет, но я могу сейчас купить…

Я перебила его:

– Неважно, так выпью. – Я обхватила горячую чашку руками, согревая холодные пальцы.

– Насчет школы я серьезно.

– А я вот нет.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что все не имеет смысла… Ну, закончу я школу – что я буду делать дальше? Учиться на юриста, экономиста, политолога?

Тео поджал губы.

– Ты поступишь в любую школу искусств. Франция и Италия… Париж, Флоренция. Выбирай любую.

Я грустно улыбнулась:

– Буду изучать эпохи и затем работать гидом, а быть может, устраивать аукционы и стучать молотком с криком «продано!».

Тео подошел ко мне и обхватил щеки ладонями. Его пальцы нежно погладили мою кожу.

– Ты будешь писать картины, устраивать свои выставки, добьешься признания и станешь знаменитой, если захочешь.

Я резко вырвалась из его объятий, едва ли не проливая кипяток на его белоснежную рубашку.

– Нет, я ничего больше не напишу… Все, что я могла создать, походит на гору мусора и поедет на завод по переработке макулатуры.

Я сделала глоток кофе и нахмурилась от неприятного привкуса. Крепкий, слишком крепкий. Тео молчал.

– Я знаю, что тебе нечего мне ответить. Но что есть, то есть.

– Сядь перед мольбертом и попробуй, – тихо произнес он, – подави тревогу, нервозность и заткни перфекциониста, который не дает тебе насладиться процессом. Просто пиши первое, что придет в голову.

Я поставила чашку на столешницу. Дело было отнюдь не в перфекционизме.

– Внутри пусто, Тео, – прошептала я и вышла из кухни.

У меня в душе зияла дыра размером с бездну, и я не знала, как заполнить ее. Слезы скопились в глазах, но я сдерживала их. Забежала в ванную и включила душ. Ничто так не успокаивало, как теплые струи воды. Они смывали с меня весь страх и злость. Жаль, что ненадолго.

Когда я вернулась в кухню, Тео уже не было. Рядом с моей чашкой кофе лежала записка: «Молоко и сливки в холодильнике». Я открыла дверцу и не смогла подавить улыбку. Рядом с белыми пластиковыми бутылками лежало несколько шоколадных плиток. Я вспомнила, как в детстве объясняла ему, что холодный шоколад в разы вкуснее, чем комнатной температуры. Тео запомнил… Я взяла ту плитку, что была с орехами и изюмом, села за столешницу. Глупая улыбка все еще играла на моих губах. Его внимание окрыляло и дарило тепло.

Я взяла в руки набор с фенечками и от нечего делать начала читать инструкцию. Хотелось занять себя и не думать о плохом. Неожиданно для самой себя я стала плести. Время пролетало незаметно. Из-за тишины вокруг казалось, что оно остановилось. Я кропотливо плела, запутывая узлы и делая кривые линии. Но все же у меня получилось довольно сносно. Я сплела черную фенечку, на внутренней стороне которой белыми корявыми буквами было выведено «Ниса». Она оказалась мне велика. «Слишком увлеклась процессом», – подумала я, но знала, что это самообман. Я отчетливо понимала, для кого именно плету ее. Также осознавала всю детскую глупость собственного порыва, ведь мне казалось, что он никогда не будет ее носить. Потянувшись, я размяла спину и отложила сделанный собственными руками браслетик. Мне хотелось пойти в студию. Мысли невольно возвращались к совету Тео. Быть может, он прав и я все усложняю, подумала я и, не давая себе возможности передумать, стремительным шагом прошла в комнату, быстро села на табуретку перед мольбертом.