Темные тени нехорошей квартиры - Евгения Михайлова

– Такой процедуры не было. Дело в том, что я врач-педиатр по профессии. Работал в детской больнице. В мою смену по «Скорой» поступила женщина с грудным ребенком. У него была пневмония. Документов на сына у нее не оказалось. Она жила с очень тяжелым человеком, он ее бросил одну, когда начались роды, она как-то справилась. Но вскоре он их выгнал из квартиры, она не успела даже получить свидетельство о рождении. Ребенок простудился, они пару дней прожили дома у ее подруги, потом стало совсем плохо. Короче, это и были Вера с Толиком. Я влюбился в нее с первого взгляда, как говорится. Злоупотребил служебным положением, – улыбнулся он. – У меня был договор с одним роддомом. Главврач оформила все нужные документы. Будто Вера родила у них, а отец – я. Так и написано в его свидетельстве. Расписались мы через месяц. Жили в это время уже у меня, в той комнате, где Толя сейчас живет. Он думает, что там и родился.

– Это правда, что вашему предку принадлежал весь тот дом?

– Принадлежал. И не один. Но мы были счастливы и в комнате. Нам больше и не нужно было. Потом я купил этот домик. Толя женился, разумеется, неудачно. Он хороший парень, но часто делает глупости. В общем, вроде бы особых событий и не было. Вот пока…

– Кем работала ваша жена?

– У меня и работала. У нее только школьное образование. Мы ее оформили на полставки санитарки, три дня в неделю. Но я сам ее всему научил, и вскоре она работала как отличная, профессиональная медсестра. Чем хороша коммуналка – ребенка есть с кем оставить.

– Наверное, с Ниной Георгиевной? Больше не представляю, с кем там можно оставить.

– И с ней. И дочь у Нины была. Больная девушка. Подрабатывала как раз нянькой. Нам помогала, когда нужно, за очень маленькие деньги – просто отказывалась больше брать, – или за какие-то подарки. Конфеты она очень любила. «Пьяную вишню». И «Киевский» торт. Вероникой ее Нина назвала в честь героини Самойловой в «Летят журавли».

– Нельзя посмотреть фото вашей жены?

– Зачем?

– Просто для отчета о проделанной работе. Слава Земцов, вот он, который рта ни разу не открыл, мой начальник. И большой бюрократ. Мы время потратили, должны отчитаться. И потом, мне интересно посмотреть на мать Анатолия. Он – непростой человек.

– Да, непростой.

– У вас сложные отношения?

– Да нет, отличные. Просто тут два обстоятельства. Сын – это все же отрезанный ломоть, как известно. А отцы делятся на две категории: первая любит жену больше детей. Вторая – наоборот. Я – из первой.

Григорий встал, порылся в бюро, достал альбом.

– Вот Вера. И вот, и вот, и вот. Я фотографировал ее очень часто.

– Очень симпатичная. Блондинка?

– Как видите.

– С голубыми глазами?

– Да.

– А разве так бывает, чтобы у голубоглазых родителей родился кареглазый ребенок?

– Редко, но бывает. Но вы забыли, что я не родной отец Толе. Какие глаза у родного – я никогда у Веры не спрашивал.

– Это у меня склероз, – вздохнул Сергей. – Настигает, как урка, прям из-за угла.

– Ничего, – успокоил его Григорий. – Это еще не склероз. Просто слишком часто урки настигают из-за угла. Никогда не понимал работу с криминалом.

– Ну, если не мы, то кто же. – Сергей взял одно фото. – Какая юная. Совсем девочка. Сколько ей здесь?

– Девятнадцать. Она родила Толика в девятнадцать.

Сергей быстро сфотографировал снимок, кинув хозяину: «Для отчета». Тот в ответ пожал плечами: «Ради бога».

– Так мы пойдем, – Сергей и Слава направились к выходу, вдруг Кольцов остановился. – Последний нескромный вопрос. Чисто из любопытства. Вера кормила сына грудью?

– Нет, – сказал Григорий. – У нее была высокая температура, молоко пропало. Мы кормили ребенка заменителем. Какое странное для следователя любопытство. Не хотите ли после моих рассказов переквалифицироваться в педиатры?

– Хочу, – охотно согласился Сергей. – Надоели преступники и дураки. Среди детей я их как-то не встречал. Особенно среди грудных.

– Это однозначно так, – кивнул Григорий. – Рад, что вы ищете общества людей будущего, а не только обломков прошлого.

– Умный вы человек, – сказал Сергей, и они с Земцовым по очереди пожали отцу Анатолия на прощание руку.

В машине Слава обрел дар речи:

– Жена могла ему соврать?

– Разумеется. У меня такое впечатление, что она именно это и сделала. Лихо я насчет груди ввернул, да?

– Это у тебя всегда хорошо получается. Фотку сделал, чтобы Виолетте показать? Вряд ли это что-то даст. Все-таки невменько она.

– Александр Васильевич сказал, что, если снять стресс последних лет, можно вернуть очень многое…

– Я иногда от него просто фигею, – перебил его Земцов. – То он – разумнее не бывает, а то фантазии, как… Ну, прямо как у тебя.

– Спасибо. Я горд сравнением. С Масленниковым меня еще рядом никто не ставил. Минутку, жена звонит… Да, Настя. Мы вообще-то едем в Москву. Может, пересечемся? Ты уверена? Я, конечно, не понимаю, что это даст, но тебе виднее. С Маем? Это, может, и правильно. Ладно. Звони.

Сергей, отключившись, долго и сосредоточенно молчал, потом объяснил Славе:

– Настя поехала с Маем в квартиру на Сретенке. Взяла собаку. Олежку оставила с моей мамой. Говорит, нужно поговорить с Ниной Георгиевной. От нашего участия отказалась.

– Достал ты жену, – просто объяснил Слава. – Я бы на ее месте…

– Слава, ты меня пугаешь. Ты действительно представляешь себя на ее месте?

Настя, держа Мая на поводке, подняла руку, чтобы нажать на звонок, но в это время из лифта вышла женщина и подошла к той же двери.

– Вы к нам? – сухо спросила она.

– Да… Я поняла, кто вы. Вы – Лариса Корнилова, клиентка моего мужа, Сергея Кольцова. Он вас очень похоже описал.

– Серьезно? В другой ситуации непременно спросила бы, как именно, но сейчас, простите, я валюсь с ног. С ночной смены. А о том, что у вас с Сережей что-то вроде семейного подряда, мне кто-то говорил. Марина, что ли?

– Да, наверное, она. Мы встречались. Ничего, что я с собакой?

– Мне нравится пес, – пожала плечами Лара. – Красивый. Зинаиде не понравится, но вам какая разница. Надеюсь, вы не ко мне приехали? Я бы с удовольствием, но…

– Да, вы объяснили про ночную смену. Нет, не к вам. Хотя рада познакомиться. Вы здесь новенькая, а мне хотелось бы что-нибудь узнать о пропавшей соседке и о Марине… О том, что было до вашего появления.

– Тогда вам к Нине Георгиевне. Она очень любила Лиду Смирнову. Ее вроде бы Марина где-то видела. Толя сказал. Я сомневаюсь. Они оба фантазеры. То есть Демидова такой была…