Волны Русского океана - Станислав Петрович Федотов

были в гражданской одежде — этакой смеси индейской и европейской: на ногах мокасины, далее кожаные штаны с бахромой по швам, рубашка апаш и суконная куртка. Только шляпы майор и прапорщики предпочитали военного образца.

Не ответив на приветствие, всадница, стройная брюнетка лет тридцати пяти с тонкими чертами лица, сейчас искаженными раздражением, если не сказать злобой, подняла ружье и направила его ствол в грудь Алексею:

– How are you, Mexican bastard, dare to hunt here without permission?![32]

Она разглядела в лице Алексея индейские черты и решила, что он — мексиканец, поскольку мексиканцы почти поголовно были метисами, и англосаксы, как было широко известно, считали их неполноценными.

Тем временем подскакали близнецы, и Антон немедленно перехватил ружье незнакомки со словами:

– Miss, major Tarakanov is not Mexican! He is Russian![33]

Лицо незнакомки вспыхнуло краской стыда. Она поспешно сунула ружье в седельную кобуру и протянула Алексею руку в изящной перчатке:

– Forgive me, sir![34]

Алексей поставил винтовку на предохранитель, закинул ее за спину и лишь после этого пожал руку всадницы.

– Do you speak English?[35] — легко, словно ничего не произошло, поинтересовалась она.

Разумеется, майор Тараканов и оба прапорщика Епифанцевы хорошо говорили по-английски: Павел Иванович Пестель знание языка возможного противника ставил в училище на одно из первых мест, а юсовцы и рейнджеры из Британской Колумбии были не возможными, а самыми реальными противниками и нередко даже врагами. И те, и другие рвались к Тихому океану. Но, если Британской Колумбии принадлежало примерно 400 миль побережья от острова Дандас-Айленда до пролива Королевы Шарлотты, то юсовцы были отрезаны от океана наглухо империей Орегон, Русской Калифорнией и Мексикой. Они ненавидели русских больше, чем индейцев и мексиканцев, однако силу уважали и вели себя с подданными России более пристойно.

Незнакомка не была исключением. Впрочем, выяснив, кто перед ней, она тут же назвала себя:

– Джейн Казно, журналистка, сотрудница журнала «Democratic Review» и газеты «New York Weekly Sun».

– Рад слышать, — сказал Алексей, — однако меня интересует, почему разрешение на охоту в этих местах мы должны испрашивать у вас? Как я понял, вы — из Нью-Йорка или Вашингтона, а здесь — Техас, территория независимой Мексики.

Джейн засмеялась:

– Мы, новые американцы, очень практичные люди, стремление к бизнесу у нас в крови. Поэтому я занимаюсь не только журналистикой, но и торговлей недвижимостью, в частности землей. Покупаю, продаю…

– То есть спекуляцией?

– Можно и так сказать. Спекуляция — один из видов бизнеса, в ней нет ничего постыдного.

– Я этого не говорил, просто уточнил термины. Значит, как я понял, в настоящее время вы — владелица этой земли?

– Именно так, — весело заявила Джейн. — И как владелица предлагаю вам устроить прямо здесь пикник. В знак окончательного примирения. Убитый бизон обеспечит нас прекрасным мясом, приправой послужит дикий чеснок — возле скал его целая поляна, — а напитки, надеюсь, предоставите вы, господа. Что там в ваших седельных сумках?

– Русская водка, мисс Казно.

– Водка мне нравится. И давайте просто — Джейн. У нас страна демократическая, без реверансов.

– Тогда я — просто Алексей, можно Алекс, а эти ребята — Артем и Александр.

– Алексей Тараканов… — всматриваясь в лицо майора, словно пытаясь что-то вспомнить, задумчиво произнесла журналистка. — Где-то я слышала это имя и фамилию…

– Вы мне тоже напоминаете одну женщину… из моей юности.

– Судя по вам, это было не так уж давно, — засмеялась она. — Вы так молоды, и уже майор. А кто была эта забытая женщина?

– Так… Случайная встреча… — Алексей зябко передернул плечами.

– Тогда и вспоминать не стоит, — весело заявила журналистка. — Давайте пировать!

Джейн не спросила, а Тараканов не назвал фамилии прапорщиков, так как опасался, что юсовцы могли знать настоящее имя их отца, и это поставило бы под угрозу жизнь славных пареньков. Но и она не представила своих спутников, небрежно кивнув в их сторону: «My mongrets»[36].

…Пикник получился на славу. «Ковбои» соорудили вертел над костром и зажарили целую ногу бизона. Сочные куски мяса, разложенные на широких листьях какого-то местного лопуха, посыпанные мелко порубленным диким чесноком, сводили с ума своим ароматом. Таракановская фляга пшеничной водки, настоянной на апельсиновых корках, опустела, пройдя всего два круга, и юсовцы достали фляжки с виски и джином. Джейн пила и закусывала наравне с мужчинами, приводя в восторг юных близнецов, которым майор вообще запретил пить, и они довольствовались чистой водой из протекавшего неподалеку ручья. Сам Алексей притворялся, что делает крупные глотки и быстро хмелеет, а на самом деле только пригубливал спиртное. Он не доверял «дворнягам», а те и не проявляли особого дружелюбия, изредка ухмыляясь чему-то да скалясь на шутки своей хозяйки.

По завершении пиршества «ковбои» и прапорщики разошлись по своим палаткам; у догорающего костра остались майор и журналистка.

Курили — Алексей индейскую трубку, Джейн длинную сигариллу, — какое-то время молчали, глядя, как налетающий из прерии ветерок поигрывает рдеющими углями.

Над ними раскинулся безлунный черно-синий полог небосвода с крупными мигающими звездами. Казалось, этот затухающий костер и два слабо освещенных человека возле него — это все, что осталось в мире, — остальное кануло в море мрака.

– Как вы себя чувствуете, Алекс? — спросила Джейн, докурив сигариллу. Она бросила окурок в угли и посмотрела, как вынырнувший из-под красного уголька огненный язычок жадно подхватил его и мгновенно «докурил». Женщина чему-то улыбнулась и повернула лицо к майору. — Вы не слишком опьянели?

– Русские не пьянеют, — ухмыльнулся Алексей и крепко потер ладонями лицо.

– Но вы же не настоящий русский. Метис. Как минимум квартерон. — Она старалась быть дружелюбной, но в интонации, тем не менее, просквозило презрение.

– Моя матушка индеанка мака, — согласился Алексей, вроде бы не заметив тона собеседницы. Язык его слегка заплетался. — Но мы все — русские.

– Мака-а… — протянула Джейн. — Ядро союза орегонских племен…

– Вы, наверное, хорошая журналистка: все знаете.

– Неплохая, — скромно потупилась Джейн.

– А что вы еще скажете про мака? Насколько глубоки ваши знания?

– Ну-у… Язык мака — официальный язык Орегона…

– Империи Орегон, — уточнил Алексей.

– Пускай империи, — неохотно согласилась Казно. — Мака — единственное индейское племя, имеющее письменность европейского типа.

– Во-от, — торжествующе сказал Алексей, — это, пожалуй, самое главное. Письменность мака стала письменностью всего союза племен… всей империи… У каждого племени — свои школы, но везде учат читать и писать на языке мака. Это скрепляет племена в единый союз! — Он помолчал и вдруг встрепенулся: — А кто ее дал индейцам, эту письменность? А?

– Кто? — У Джейн, видимо, проснулось профессиональное любопытство.

– Вижу: не знаете. — Алексей погрозил пальцем и пьяно