Дожить до рассвета - Виталий Дубовский

Пастух задумался, вспоминая былые времена. Прав Стоян, все в этом мире изменилось. Многие из людей осознали собственное могущество, свою значимость. Всего может человек достигнуть, если цель перед собой поставит. Многому научили их Уры, по капле вливая в них знания Истины. Лишь одному научить невозможно — жить по Прави.

— Никому не ведомо, одержим ли мы победу в этой битве. — Голос Стояна был суров, глаза его задумчиво устремились вдаль. — Потому и нужны Отцу эти знания, на случай, если мы потерпим поражение. И отдаст он их в руки избранных, тех, кто к цели идет без сомнений, сея смерть на своем пути. И начнется новая битва!

Вандал внимательно прислушивался к словам Стояна, по капле впитывая в себя новое для него знание. Велик замысел Чернобога, далеко зрит их Отец. Взглянув на покинутые ими земли, Вандал вздохнул:

— А как же с остальными быть? С теми, кто ускользнул, омыв мечи в крови братьев наших? А рассены? Простить?!

Ведьмак покачал головой, сурово поджав губы.

— Не горячись, брат, всех отыщем. Придет и их час. Умерь свою гордыню, Вандал, она плохой советчик. Не все ли одно, кто братьев наших загубил. Это ведь люди — обычные смертные. Рано или поздно Костлявая и за ними пожалует. Ты, брат, в суть зри. Знания — их ведь не укрыть навечно. Когда-то они обязательно покажутся в Яви, находя новых слуг Света, готовых нести их по жизни. И тогда мы спустим по их следу собак. Тысячи воинов вступят в сражения, выслуживаясь перед Тьмой во имя собственного величия. Эта битва бесконечна, как змея, кусающая себя за хвост. — Пристально взглянув в глаза Вандала, ведьмак добавил: — Имей терпение, брат. Дорогу осилит идущий. Тяжело нам будет без Лиходея и Падуна, только ведь и у Правителя не все так гладко. Их Звезда уходит. Отступятся Уры во имя собственной жизни. Имей терпение, брат, — повторял он, — и ты займешь достойное место подле Отца.

Стоян умолк, более не проронив ни слова. Покосившись на старшего брата, Вандал уважительно кивнул, принимая преподанный ему урок. Сегодня он по-новому взглянул на брата. Стоян был мудрым воителем, ибо понимал даже мысли Чернобога, чьим мечом в Яви он и явился.

— Эй, ведьмаки! — прокричала сзади Бобура. — Хватит вам о смерти трепаться, след за вами стелется — дышать тяжко.

Стоян умолк, недовольно покосившись на грудастую ведьму, прервавшую их разговор. Бобура была сильной колдуньей, способной повелевать стихиями природы, и никого не страшилась в этом мире, даже его — Стояна. Будучи толстокожей от рождения, она всегда говорила то, о чем думала, не таясь и не опасаясь наказания. Даже зная о могуществе и беспощадности ведьмака, она не боялась его. Не боялась, ибо не чувствовала себя виноватой, во всем и всегда исполняя волю Матери, одарившей ее колдовским талантом.

Сидя на телеге, Бобура возмущенно хмыкнула, скрутив за спиной кукиш оглянувшемуся ведьмаку.

— Косится он на меня, черт старый. Совсем уже разум потеряли — глупыми разговорами смерть привлекать. — Она усмехнулась, видя, как мелкая дрожь стала колотить Трясею, сидящую рядом. — Ты чего, девка? Ведьмака, что ль, испугалась?

Молодая ведьма кивнула, кутаясь в пуховый платок. Теплое весеннее солнце не согревало ее. Талант, коим наградила ее Морана, то и дело повергал девушку в лихорадку.

— Боюсь я его, Бобура, — тихо проговорила бледная ведьма, покосившись по сторонам. — Совсем озверел Стоян, как Беспута сбежала. Что-то не то в мире деется. Всеведа дар утратила. Морока с Лиходеем как сквозь землю провалились. Безобраз с Падуном о себе знать не дают. Кто ворожить-то станет, как битва начнется?

Бобура нахмурилась, покосившись на Сухоту. Старая ведьма лишь молчаливо кивнула, поддерживая слова Трясеи. За последние месяцы оставшиеся в живых ведьмы и колдуньи очень сдружились. Все знали, как Всеведа утратила свой дар, исполняя волю Стояна. Знали и осуждали ведьмака. Одна лишь Бобура оставалась тверда духом.

Не находя в глазах подруг поддержки, Бобура фыркнула:

— Раскудахтались, словно курицы! — Ведьма взмахнула рукой, указывая на длинную вереницу боевых колесниц хатти: — Или повылазило вам, какую Стоян армию привел? Кто ворожить станет? Сами и ворожите! Поди, всю войну без вас управлялись…

Ведьмы обиженно отвернулись друг от дружки, поджав губы и разглядывая красивые березовые рощи, пролегающие по обе стороны дороги.

Яромудр прошелся меж лавок, внимательно наблюдая за стараниями учеников. Хмуря лбы, мальчишки терпеливо вязали из соломы кукол, неумело переплетая стебли и скручивая из них ручки да ножки.

— Старательней надо вязать. Не для игр кукол творите, а образ человеческий создаете. — Ур склонился над одним из мальчуганов, указывая на нерадивую работу. — Если ты даже оберег вяжешь спустя рукава, как же ты людей от хворей исцелять станешь?

Мальчишка в сердцах бросил куклу на пол, сердито растоптав ее ногой.

— Да что ж я — девчонка, в куклы играть? Не получается у меня, Великий Яромудр!

Яромудр недовольно покачал головой, ухватив зарвавшегося мальчугана за ухо.

— А я вот тебе сейчас уши надеру, чтобы неповадно было иной раз с учителем спорить!

Скривившись от боли, мальчишка встал на носочки, пискливо прокричав:

— Хоть оба уха оторвите — не получается у меня! Да и кому это надо? Я воин, а не целитель. У Ратибора на уроках я все одно лучше всех!

Ур грустно вздохнул, отпустил мальчугана и обернулся к Чернаве, всплеснув руками:

— Ну что мне с ним делать? Талант имеет, а учиться не желает, лень раньше него родилась. — Ур задумчиво потрепал свою бороду, смерив Чернаву хитрым взглядом. — Слушай, дочка, ты же колдунья? Ну-ка, поясни этому неучу, что такое кукла.

Полтора десятка мальчишек обернулись, впившись в Чернаву любопытными взглядами. Береза весело улыбнулся, подмигнув ей:

— А и правда, ты же ведьма? Я слышал, ведьмы тоже с куклами работают?

Чернава смущенно пожала плечами, взяла в руки пучок соломы и принялась ловко вязать из него куклу.

— Ну, какая же я ведьма? Я — колдунья. Впрочем, это не важно, с куклами все знающие работают. — Она покосилась на виновника, недовольно растирающего красное ухо. — Гляди, как надо. Перегнул, распрямил, вот тут перемотал — и голова получилась. Теперь руки, ноги. Когда куклу делаешь, думать надо о том человеке, которого она олицетворяет. И неплохо было бы какую-нибудь его вещь заиметь.

Рука Чернавы быстро метнулась к ленивому мальчугану, снимая с его плеча волосок. Мальчишка удивленно моргнул, испуганно отступив от Чернавы на шаг.

— Это ты кого сейчас делаешь?

Колдунья улыбнулась, бросив на него мимолетный взгляд.

— Воина одного делаю. Только вот имени его я пока не знаю. А тебя как зовут?

Мальчишка тоже улыбнулся, сверкнув крупными белыми зубами и приглаживая торчащие ежиком волосы.