Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Через три дня он добрался до Унцукуля и там 25 дней находился между жизнью и смертью, потому что русский штык пронзил ему легкое. Его тесть Абдул-Азиз, знаменитый знахарь, в то время также находившийся в бегах, вернулся и стал лечить его смесью воска, смолы и масла в равных пропорциях. Очень скоро Шамиль выздоровел, однако приезд человека от его сестры Фатимы вызвал обострение болезни, и он снова в течение нескольких месяцев был на грани смерти. Якобы (и в это верил сам Шамиль) причиной обострения стали драгоценности из золота и серебра, спасенные и вывезенные Фатимой из Гимр. Дело в том, что по поверью, распространенному в Дагестане, драгоценные камни и металлы оказывают негативное влияние на раны и вообще любые заболевания и поэтому не должны находиться в комнате больного[85].

Даже если бы о спасении Шамиля и узнали, то, вероятно, не уделили бы этому большого внимания на фоне открытия, сделанного на закате того октябрьского дня. Среди мертвых тел, которые грудой лежали возле каменных саклей, внимание русских привлекла фигура человека, который перед смертью принял позу молящегося: одной рукой он держался за бороду, а вторая рука была устремлена к небесам. Когда местных жителей позвали, чтобы идентифицировать личность этого человека, они, к своему удивлению, узнали в нем своего имама Кази-Муллу, избранника Аллаха и вдохновителя священной войны. Новость быстро распространилась – к безмерной радости русских и глубокому отчаянию последователей имама. Многие из них отказывались верить в то, что Аллах позволил своему избраннику пасть от штыка гяура. Поэтому, чтобы убедить их в истинности этого известия и добиться подчинения, тело имама было выставлено на всеобщее обозрение, а затем перевезено в Тарку, столицу шамхала, и захоронено там недалеко от Бурной. Через несколько лет Шамиль послал туда отряд из 20 всадников, которые вырыли тело имама и перевезли его в Гимры.

Вполне вероятно, что смерть Кази-Муллы и отсутствие Шамиля стали причиной того, что 18 октября Клюгенау, назначенный командовать авангардом, без единого выстрела занял Гимры. Через неделю армия отправилась обратно в Шуру. Имам был мертв, Шамиль – тяжело ранен и скрывался, Гимры были взяты – все это объясняет, почему русские решили, что мюридизму пришел конец и что их власть в Дагестане незыблема.

Официальные данные о потерях русских таковы: 1 офицер и 40 рядовых убиты, 19 офицеров и 320 рядовых ранены, 18 офицеров и 53 рядовых контужены. Мюриды потеряли убитыми 142 человека, о количестве раненых никаких данных нет.

Генерал Торнау, который не участвовал в битве, но которому о ней много рассказывали, приводит несколько интересных анекдотов, характеризующих Вельяминова.

«Когда ему сказали, что Каранайская дорога непроходима для войск, он спросил: «Собака там пройти сможет?» Получив утвердительный ответ, он сказал: «Этого достаточно. Если там пройдет собака, то там пройдет и русский солдат».

Когда первая атака на укрепления провалилась, он приказал принести барабан, сел на него и стал спокойно в бинокль изучать позиции врага. Скоро его заметили, и вокруг его головы засвистели пули. Был ранен штабной офицер капитан Бартеньев и упал прямо на него. Вельяминов в своей обычной спокойной манере заметил: «Мой дорогой друг мог бы упасть где-нибудь еще» – и продолжил наблюдение. Немного позже князь Мингрелии Дадиани, который командовал Эриванским полком, увидев опасность, которой подвергал себя генерал, стал умолять его отойти подальше. Вельяминов спокойно ответил: «Да, князь, это, безусловно, опасное место, так что, будьте добры, поведите свой отряд снова на те укрепления справа».

Альбрандту снова не удалось встретить свою смерть, которой он так жаждал. Он был ранен пулей в грудь, но его спасла икона, которую он все время носил. Кстати, его возлюбленная в конце концов согласилась стать его женой.

Хамзад родился в 1789 году в Новом Гоцатле, что в 19 километрах к северо-востоку от Хунзаха. Его отец Александр славился своим мужеством и незаурядными способностями, много раз совершал набеги в Кахетию и пользовался уважением и доверием Ахмет-хана. Хамзад изучал арабский и Коран сначала в Чохе, а затем в Хунзахе, где в память о заслугах его отца Паху-Бехи взяла его в свой дом и обращалась с ним как с сыном. Завершив обучение, он вернулся в Гоцатль и несколько лет прожил в безделье. В это время он пристрастился к спиртным напиткам. В 1822 году его дядя Имам-Али стал упрекать его за такой образ жизни и ставить в пример Кази-Муллу, который, хотя низкого происхождения и не лучше его образован, сумел стать вождем своего народа. На Хамзада эти упреки произвели столь сильное впечатление, что он немедленно отправился в Гимры и стал одним из самых известных и ярых сторонников Кази-Муллы. После поражения мюридов при Хунзахе он предпринял поход в Джарский район к югу от Главного хребта и одержал несколько побед над русскими. Однако позднее он потерпел поражение, а этот район был присоединен к империи. Хамзад согласился подчиниться России при условии, что ему будут выплачивать пенсию, и был отправлен в Тифлис, где его скоро арестовали. Он обязан своим освобождением вмешательству Аслана, хана Кази-Кумуха, что имело для него очень серьезные последствия. Дело в том, что Аслан затаил смертельную обиду на Паху-Бехи, которая разорвала помолвку между ним и своей дочерью Салтанет, поскольку посчитала для нее более выгодной партию с сыном шамхала Тарку. В Хамзаде Аслан увидел отличное орудие мести. Он ловко внушил Хамзаду, что мюридизм некогда не завоюет лидирующих позиций, пока ненавистная старуха будет править в Аварии. Одновременно он сыграл на жадности и честолюбии Хамзада, описывая ее богатства и власть, которую получит всякий, кто будет править каганатом. В тот момент Хамзад не имел возможности предпринимать какие-то действия против Паху-Бехи, однако слова Аслана крепко засели в его голове и позднее дали ростки. Он предпринял еще один, менее удачный поход против защитников Закатал и в 1831 году был разбит во главе войска в Чумкешкенте, когда Миклашевский атаковал это селение. В 1832 году он попытался спасти Кази-Муллу в Гимрах, но вскоре после этого, когда Кази-Мулла был уже мертв, а Шамиль находился при смерти, он был избран имамом. В течение двух последующих лет он с помощью Шамиля распространял новые идеи и укреплял свою власть, в чем так преуспел, несмотря на пару неудач, что к августу 1834 года его власть признали не только общины Койзубу и Андалала, но и вся Авария, за исключением столицы, которую он теперь планировал покорить[86].