Равноденствие - Даха Тараторина

– Пытаюсь помочь, пустая твоя голова! – она попыталась дать мне подзатыльник, но я увернулся.

– Мы справимся сами. Я и сестра. Вдвоём, – особо подчеркнул я последнее.

Иона сощурилась, кажется, прощупав меня насквозь до самых кишок:

– Что ж, если ты хочешь, чтобы она так и осталась навсегда твоей сестрой и не более…

Ведьма! Старая хитрая тварь! Она слишком хорошо понимает, что я готов отдать половину жизни за один лишь день, когда Вирке признает, что я больше, чем её брат.

– Нет уж. Хватит с меня ваших интриг и тайн. Это наша жизнь и мы справимся сами. Разбуди её и мы уйдём.

– Интересно, куда? Действительно думаешь, что таким, как вы, удастся спрятаться без посторонней помощи? Без присмотра?

Я встал, оказавшись выше женщины на две головы, едва не стукнувшись о потолок и ехидно заметил:

– Пока что обе твои подопечные провалили свои задания, разве нет?

– Пока что вы все живы. Значит, не провалили, – Иона требовательно указала на дверь. – Можешь подождать снаружи. Можешь даже послушать, наверняка узнаешь что-то, чего не рассказывал тебе отец. Я разбужу твою сестру, раз так просишь. И отвечу на те вопросы, которые она задала мне, когда вошла в этот дом. После делай, что хочешь. Можешь связать её и силой увести отсюда. Только что-то мне подсказывает, что она не станет покорно идти на поводу.

– Ты всего лишь попытаешься сбить её с толку. Начнёшь врать и путать.

– Я никогда не вру, мальчик. И тебе не мешало бы брать с меня пример. Пошёл вон. Делай так, как велела матушка, – тихо сказала она, сверкнув очами так, что стало ясно: ослушаюсь – пожалею. Я бы всё равно рискнул, но… Но впервые в жизни Вирке самой стоило принять решение. Это было нужно ей. И ещё больше это было нужно мне. Я опустился к губам спящей, чувствуя, как дыхание связывает нас воедино, как запертая внутри магия бьётся в оковах, кричит, умоляет выпустить её на волю, но так и не прикоснулся к ним.

И вышел за дверь.

– Что, ваше благородие, и тебя выгнала? – съехидничала Брианна, ненадолго отвлекаясь от плетения пышного венка. – На, тебе делала, – нахлобучила она подарок.

Воздух стремительно темнел, наполняясь вечерней прохладой, и я, попеняв на непредусмотрительность подруги, отдал ей свою пенулу. Бри благодарно укуталась, став похожей на встрёпанного птенца под крылом наседки.

– Больше деть некуда? – быстро сообразил я.

– Обижа-а-а-аешь! Это я от большой неразделённой любви, а ты не оценил.

– И верно, не оценил. Вот здесь криво, а тут вообще не держится, – рассмотрел я обновку и небрежно водрузил на пышную каштановую шевелюру. – И вообще тебе больше идёт. Где Эделина?

Ведьма кокетливо поправила венок:

– Девушкам в такие моменты мешать нельзя.

– Голая прыгает через костёр? – предположил я.

– Куда там! С милым своим обнимается. Матушка Иона велела им попрощаться, потому как заклятье скоро действовать перестанет и больше случая не предвидится.

Кажется, служанка-с-тайной хранила куда больше секретов, чем мне думалось.

– Пошли, – заговорщицки потянула Бри, аккуратно отодвигая листья хмеля и давая заглянуть на задний двор.

На дворе обнаружилась Эделина и… козёл. Огромный, рыжий с совершенно по-человечески курчавящейся бородой и мелкими пятнами, напоминающими веснушки, на морде. Служанка, то вытирая проступающие слёзы, обнимала животное, то с силой, чередуя удары руганью, лупила по рогам. Козёл виновато прижимал уши, не пытаясь сбежать, и всё тёрся об ноги. Сумерки далеко разносили крики, делясь подробностями ссоры с ненужными свидетелями:

– Семь лет, ты понимаешь?! Семь гоблиновых лет! – кричала девушка. – Пока ты здесь травку щипал, я там жизнью рисковала! В чужой стране! Среди странных людей, непонятных правил! Ты, кобелина эдакая, семь лет нам обоим испоганил! А всё почему?! А потому что мы головой думать не умеем! А потому что мы другим местом думаем!

– Ме-е-е-е, – мотал рогатой головой козёл, видимо, оправдываясь.

– Бри, это я схожу с ума или вы все посходили? – шёпотом уточнил я, не решаясь прервать сцену.

– Да самой смешно, – ведьма поправила венок, улучшая маскировку, и высунулась из куста сильнее, чтобы не пропустить интересное. Теперь нас, укрытых темнотой и листьями, спорщики не разглядели бы, даже будь они менее увлечены друг другом. – Я же её в человеческом обличье и не помню. А вот она меня не забыла. Потому и невзлюбила. Мстила, что я её за хвост таскала.

– Хвост?!!

– Смотри, – Бри с силой развернула меня, чтобы не отвлекался. – Матушка сказала, заклятье спадёт, как только они встретятся. Сама удивилась, что сработало. Семь лет назад меня учили здесь. И угораздило этой парочке попасть к нам в ковен. Магии в них – никакой. Но ни границы не остановили, ни заклинания не брали. Будто сама Богиня пошутила и щедро отсыпала им удачи. Мы, конечно, перепугались, решили, Рикмас нашёл и сейчас худо всем будет… Ан нет. Самый обычный мужичок и самая обычная коза.

Мужичок и коза? Разве не наоборот? В глазах раздвоилось, расплылось по полумраку, слилось с шушукающимися тенями, а потом снова собралось воедино. Вот только кое-что изменилось: вместо рыжего козла на четвереньках стоял и рассеянно блеял заросший рыжий мужчина, покрытый веснушками, как рыба чешуёй, а там, где только что, раскрасневшаяся и злая, кричала Эделина, замерла, прислушиваясь к забытым ощущениям, маленькая изящная чёрная козочка.

– Чернушка! – зашёлся в хрипе рыжий и облапил животное, прижимая к себе. Коза угрожающе выставила рога, фыркнула, но после передумала и доверчиво прильнула.

Я машинально прикрыл подруге глаза ладонью: нечего девице рассматривать странных голых мужиков! Но она тут же высвободилась.

– Коза! – зашлась Бри. – Нет, точно! Коза!

– Это какая-то шутка?

– Какие шутки, красавец ты мой! Эделина – коза! И мама её была козой, и папа козлом!

Я прокашлялся, вспоминая, сколько лет родители скрывали правду, способную изменить всю нашу с сестрой жизнь:

– Если так рассуждать, то мой папочка тоже был тем ещё козлом…

– Насчёт твоего не знаю, не знакома. А тут точно без вариантов: хвосты, рога, копыта – полный набор!

– Бри, я схожу с ума?

– Тогда уж мы оба! Это чудо рыжее угораздило семь лет назад того… скажем так, соблазнить, нашу уважаемую матушку Иону. Сам понимаешь, она, конечно, не младая дева, но чудо как хороша. Ну этот, как его? Имя ещё такое, ненашенское. Сказал, из-за моря приехал. Радогость, Радосвест… Миролюб? А, неважно. Пока он у нас гостил, успел погостить и, собственно, в спальне нашей ведьмы. А потом, как за всеми мужиками водится, попытался сбежать. Ну она его и…

– Прокляла? – так. Так. Кажется, не стоило слишком вольно обращаться к ведьме. Поуважительнее надо было. Извиниться, что ли?