Равноденствие - Даха Тараторина

– Что ж, тогда тебе придётся объяснить это ему.

– Нет. Я не вернусь домой.

– Придётся, – настояла ведьма.

Маленькая дверца открылась, цапнув золотой огонёк свечи прохладным вечерним воздухом. Внутрь, сильно наклонив голову, чтобы не стукнуться о низенький потолок, вошёл высокий широкоплечий мужчина с длинными, собранными в аккуратный низкий хвост волосами.

– Придётся, – подтвердил Белен. – Потому что я уже нашёл тебя.

Найти её оказалось непросто. Ни ведьмы, ни поисковика было недостаточно. Золотистый, потускневший с самого края камень, как живой, задёргался в оковах перстня на руке Бри, стоило приблизиться к месту, где Вирке весьма доступно и недвусмысленно объяснила, что не хочет больше видеть своего незадачливого братца. Взрыхлённая, как огромным плугом, земля, ошмётки травы и выжженная серая полоса мрачно обозначали начало пути. Камень вёл, направлял, указывал, раз за разом указывая на город, селение, дом, где ей довелось побывать.

Часто помогали языки, злые и не очень, довольные работой заезжей ведьмы или проклинающие хитрое гоблиново отродье.

Хозяин изрядно покосившейся таверны «Два меча» ухмылялся, показывая выбитые зубы, и совершенно неубедительно врал, что про ведьму слыхом не слыхивал и вообще в их краях эдакую пакость сразу поднимают на вилы. Не заставил его изменить показания ни помятый золотой, ни многозначительно опущенная на рукоять захваченного из дома меча ладонь. Последнее вообще заставило ехидно заржать и поднять руки с таким видом, будто сдавался трехлетнему силачу. Но камень упорно настаивал, а заклятию Брианны верилось всё-таки больше.

До Лоанога шли, почти не останавливаясь, не теряя и без того упущенное время, лишь сверяясь с волшебным указателем: не сбились? Правда, тамошний бургомистр, заявив, что он человек слова, и гордо ударив себя в грудь, тоже клялся, что ведьма в их город не заглядывала. Зато довольные горожане не только подтвердили, что заезжала, но ещё и указали направления, куда отбыла. Правда, три разных.

А вот после Лоанога не то Брианна утомилась, не то наспех сляпанная копия артефакта оказалась куда слабее оригинала, но удача закончилась.

– А я говорила, нечего эту поганку слушать! – тут же влезла обиженная, что её не хотели брать с собой Эделина.

– На кой нам служанка? – возмущалась тогда Бри. – Ноги на привале мять?

– Если ты настаиваешь, – протянула Эда ей собственную стопу, за что тут же получила по ней шлепок и попыталась броситься в ответную атаку головой вперёд.

Пришлось растаскивать девчонок в разные стороны за шкирки, как заигравшихся котят.

– Эда, в самом деле, какой нам с тебя прок в пути? – попытался воззвать к голосу разума я.

– Там видно будет, – смущённо проблеяла она, кидая на обидчицу полные презрения взгляды.

– Только задержит! – покивала ведьма.

– Ещё посмотрим, кто кого! Господин, вот честное слово даю, возьмёте – не пожалеете. А не возьмёте – подгажу. Не знаю пока, как, но подгажу.

Во второе почему-то верилось скорее. Но сил что-то доказывать уже не осталось. Я махнул рукой:

– Седлай коня сама.

И вот настал час, когда горничная сумела отомстить. Заклятье не желало работать, путало, водило кругами, будто натыкалось на границу чужой, куда более серьёзной магии. Камень трещал, покрываясь мелкими трещинами, пульсировал, нестерпимо светился и тут же гас, пока не рассыпался блестящей пылью.

Бри привычно огрызнулась:

– Можешь лучше – делай!

Эделина величаво, лишь неуклюжим приземлением подпортив впечатление, спрыгнула с седла, сцепив, размяла пальцы:

– Учись, пока я жива!

Засучила рукава и, прикусив язык от напряжения, ногтем подцепила простенький плетёный браслет, который не снимала с тех пор, как пришла служить ко мне семь лет назад.

– Туда, – уверенно указала она на отпочковавшуюся от тракта сужающуюся просёлочную дорогу.

– Эда? – нежно окликнул я и, дождавшись, пока, гордая проделанной работой, она обернётся, рявкнул: – Какого гоблина? Здесь все знают немного больше, чем я?

Женщины впервые без ненависти понимающе переглянулись и хором радостно заявили:

– А то как же!

– Это же ты? – сощурилась Бри.

– Ну я, – с вызовом фыркнула Эда. И больше им не понадобилось произносить ничего. А я, как водится, остался дураком, ничего не понимающим, озирающимся и не устраивающим допрос с пристрастием лишь потому, что боялся спугнуть снизошедшую милость богов.

Она провела нас через небольшую деревеньку с недоверчивыми жителями, оторвавшимися от пышных огородов лишь для того, чтобы цыкнуть нам в спины и бросить пару нелестных замечаний, уверенно указывала на густые заросли, недавно помятые кем-то крайне торопливым и неаккуратным и, наконец, велела шагать прямиком в глушь дубового леса.

– Это не слишком похоже на Вирке, – задумчиво протянул я, но заткнулся так же быстро, как открыл рот, когда, заслышав знакомый голос, из-за деревьев выглянула слегка одичавшая и сильно присмиревшая Гадина.

Лошадь прижала уши, испуганно отшатнулась, не поверив, что встреченные знакомые люди реальны, а потом бросилась к нам со всех ног.

– Эделина, – как можно спокойнее обратился я, поглаживая Тварь по испачканной в пыльце и паутине морде, – если ты думаешь, что тебе удастся отмолчаться, ты сильно ошибаешься.

– Это он? – вместо привычного хамского комментария выдохнула Бри, трепетно касаясь ближайшего ствола. Служанка кивнула, с неясной тоской заглядывая в лесную темноту. – Вот уж не думала, что когда-то доведётся увидеть его вновь…

– Гх-гх! – обратил я на себя внимание, ослабляя подпруги на утомившемся напуганном животном, истосковавшемся по заботе. – Дамы, вы пытаетесь меня разозлить?

Брианна, прекратив, наконец, обниматься с деревом, повисла у меня на шее:

– Мон шери, как тебе в голову такое пришло?! Мы радуем! Случилось лучшее, что только могло или не могло произойти, дурья твоя башка! Наша обожаемая Вирке нашла матушку Иону! Это же последний ковен!

– То есть, она там?

Я не дождался ответа.

Кочки.

Болото.

Бьющие по щекам ветки.

Хватающий за ноги вьюнок.

Я бежал. Бежал так быстро, как только можно бежать в лесу, нетерпеливо притопывая на месте, пока Эделина соизволит уточнить направление, пока до дрожи медленная Брианна подойдёт сама и одну за другой протащит по кустам лошадей.

Я бежал, цеплял, рвал зелёные путы, а проклятые бабы не спешили, осторожничали, перепроверяли по сто раз…

Да сколько можно?!

Наконец-то! Маленький, словно сам по себе выросший из-под земли домик. Я заколотил в дверь, едва сдерживаясь, чтобы не вынести её плечом.