Праздничный пикник - Рекс Стаут

– Хорошо. И все-таки какие у вас были отношения с Филипом Холтом? Насколько долго и близко вы его знали?

– Идите вы к черту со своей болтовней!

Гриффин вскочил и выпрямился во весь свой невеликий рост, что не добавило внушительности его фигуре.

– Если у меня и была причина убивать его, неужели я вам так и скажу?

Он оперся ладонями о стол Вульфа:

– Предъя́вите вы нам эту свидетельницу? Нет?

Коротышка круто развернулся.

– С меня хватит! А вам не надоело, Джим? Раго?

Похоже, угощение Вульфа пришлось гостям не по вкусу. Вульф мог бы попросить Корби и Раго задержаться, чтобы попотчевать новой порцией болтовни, но, судя по всему, и сам решил, что подобная тактика никуда не приведет.

Это, правда, не избавило его от вопросов: что он собирается делать дальше, что предпримет свидетельница, почему они не могут с ней встретиться, почему Вульф ей поверил, собирается ли он расспросить ее подробнее. Но, разумеется, ничего путного посетители не выведали. Словом, расставание не было сердечным.

Выпроводив компанию, я вернулся в кабинет и остановился перед столом Вульфа. Он откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.

– Обед через двадцать минут, – весело доложил я.

– Гр-р-р!

– Вы правы, сэр. Указания есть?

– Пф! Нам понадобилась бы целая армия, а у меня ее нет. Сесть каждому на хвост, проследить все возможные связи с человеком, которого один из них убил… – Вульф разнял руки и опустил кулаки на стол. – Я не могу даже сузить рамки поиска, поскольку желание или необходимость убить Холта могли возникнуть не неделю, не месяц и даже не год назад. Просто вчера в палатке убийце подвернулся удобный случай. И любой из них: Раго, Корби, Гриффин или Веттер – мог этим случаем воспользоваться. Жертва была беспомощна, нож лежал под рукой. Был и удобный предлог, чтобы зайти в палатку. Убийце оставалось только развязать полог, и круг подозреваемых сразу расширялся до бесконечности. – Вульф хрюкнул. – Нет. Проклятье! На поиски мотива у нас времени не хватит. Причина может уходить во время оно. Нужно придумать что-то более эффективное.

– Пожалуйста. Я к вашим услугам.

– Боюсь, что и ты мне не поможешь. Вот дьявольщина! Свяжись с Солом, Фредом и Орри – пусть будут готовы. Я еще сам не знаю, для какой цели, но они мне понадобятся. И оставь меня одного.

Я подсел к своему столу и подтянул к себе телефон.

За все годы работы на Вульфа я могу припомнить лишь пять случаев, когда он сокращал время своего дневного (с четырех до шести часов) свидания с орхидеями. В тот день это случилось в пятый раз.

Если Вульфу и удалось что-то придумать, мне он об этом не сказал. Я не услышал ничего, кроме указания связаться с Солом, Фредом и Орри, нашими палочками-выручалочками в тех случаях, когда требовалась подмога.

Вернувшись за письменный стол после обеда, Вульф порылся в бумагах, посчитал количество пивных пробок, скопившихся за неделю в ящике, позвонил Фрицу, чтобы тот принес пива, но пить не стал. Взял очередную книгу, «Падение» Альбера Камю, три-четыре раза откладывал ее в сторону, а потом брал снова. В промежутках смахивал со стола соринки кончиком пальца. Когда я включил радио, чтобы прослушать четырехчасовые новости, Вульф дождался конца сводки и лишь потом протопал к лифту, чтобы подняться в оранжерею.

Позже, почти час спустя, я поймал себя на том, что сам смахиваю со стола соринки, отпустил в свой адрес словечко, которое не хочу повторять, и отправился на кухню выпить стакан молока.

Когда в четверть шестого кто-то позвонил в дверь, я взвился с кресла и сломя голову ринулся в прихожую, но по дороге спохватился, что веду себя неприлично, и подошел к двери уже нормальным шагом.

Выглянув в прозрачное с нашей стороны стекло, я увидел на крыльце долговязого субъекта, тощего, как древко флага, в давно не глаженном коричневом костюме и коричневой же шляпе. Я отпер дверь и приоткрыл ее, насколько позволяла цепочка. Внешность, для шпика малоподходящая, подумал я, но кто знает, возможно, у окружного прокурора Дилэни и у начальника уголовного розыска Бакстера в последнее время возникли сложности с кадрами?

– Что вам угодно, сэр? – проговорил я в щель.

– Я бы хотел видеть мистера Ниро Вульфа. Меня зовут Банау. Александр Банау.

– Хорошо, сэр.

Я снял цепочку и широко распахнул дверь, приглашая его войти.

– Вашу шляпу, сэр.

Он отдал мне шляпу, и я положил ее на полку.

– Сюда, пожалуйста.

Я провел его в кабинет, усадил в красное кожаное кресло и только тогда пояснил:

– Мистер Вульф сейчас занят. Я скажу ему, что вы пришли.

Я вышел в прихожую, поспешил на кухню, тщательно закрывая за собой двери, позвонил по домашнему телефону в оранжерею, и уже через три секунды – обычно на это требовалось секунд пятнадцать – двадцать – в мое ухо ворвался рык:

– Да?

– У нас гость. Старший официант Александр Банау.

Молчание, затем:

– Впусти его.

– Уже впустил. У вас есть предложения, чем мне его развлекать до шести часов?

– Нет. – Вновь молчание, уже более продолжительное. – Я сейчас спущусь.

Как я уже говорил, за всю мою карьеру такое случилось всего в пятый раз.

Я вернулся в кабинет, спросил гостя, не желает ли он чего-нибудь выпить, но получил отрицательный ответ.

Пару минут спустя послышался скрежет спускающегося лифта, затем в прихожей прозвучали гулкие шаги, и в кабинет ввалился Ниро Вульф. Обогнув красное кресло, он протянул гостю руку:

– Мистер Банау? Я – Ниро Вульф. Рад вас видеть, сэр.

Я чуть не упал. Вульф терпеть не может рукопожатий и крайне редко удостаивает кого-либо подобной чести. Утвердившись в кресле, он посмотрел на Банау с таким умильным видом, словно готов был завилять хвостом:

– Слушаю вас, сэр.

– Боюсь, мне придется вас огорчить, – вздохнул Банау. – А мне бы этого не хотелось. Скажите, этот джентльмен, – кивок в мою сторону, – Арчи Гудвин?

– Да, сэр, это он.

– Значит, я огорчу и его, но ничего с этим поделать не могу. Я имею в виду трагическое происшествие во время вчерашнего праздничного пикника. Судя по сообщениям газет, полиция исходит из версии, что убийца проник в палатку сзади и скрылся тем же путем. Час назад я звонил на Лонг-Айленд, чтобы поинтересоваться, нет ли новостей. Мне ответили, что все остается по-прежнему.

Банау прокашлялся. У меня руки чесались схватить его за длинную и тонкую, как у журавля, шею и хорошенько стиснуть. Он вновь заговорил:

– В тех же газетах сказано, что вас с мистером Гудвином вызывали на допрос. И это вынуждает меня сделать вывод, что мистер Гудвин не поставил вас в известность о беседе с моей супругой, которая сидела в машине позади палатки. Я находился среди зрителей и слушал вашу речь, которая была прервана криком из палатки. Когда началось столпотворение, я с трудом пробился сквозь толпу к нашему «плимуту», и мы уехали. Я не люблю шум и суматоху. Только дома жена поведала мне о разговоре с мистером Гудвином. Она предпочитает не отвлекать меня, когда я за рулем. Она сказала, что мистер Гудвин подошел к ней и обратился через окно. Он спросил…