Праздничный пикник - Рекс Стаут

– Прошу прощения, – перебил Вульф. – Вы ошиблись, предположив, что мистер Гудвин не поставил меня в известность об этой беседе. Он мне все рассказал.

– Что? – вскинулся Банау. – Рассказал?

– Да, сэр. Если позволите…

– Значит, вам известно, что во время митинга никто не заходил в палатку сзади? Моя жена в этом твердо уверена. Никто, кроме вас и мистера Гудвина. Ведь именно это она ему сказала!

– Да, я знаю. Но если вы…

– И вы не сообщили в полицию?

– Нет еще. Я бы хотел…

– Тогда у нее нет выбора.

Банау встал.

– Все еще хуже, чем я опасался. Она должна немедленно сообщить в полицию. Какой ужас! Человек вашего положения, да еще и другие… Ужасно, но долг есть долг. Закон прежде всего.

Он повернулся и зашагал к двери.

Я вскочил со стула. Мне ничего не стоило сграбастать его и скрутить в бараний рог, но меня остановило выражение лица Вульфа. На физиономии босса отчетливо отразилось облегчение. Он даже выглядел довольным!

Я стоял и таращился на него, забыв закрыть рот, пока не хлопнула входная дверь. Лишь тогда я вышел в прихожую, убедился, что худосочный официант не прихватил по ошибке мою шляпу, запер дверь и вернулся в кабинет.

– Никак у нас нечаянная радость? – осведомился я. – Не желаете поделиться?

Вульф с шумом втянул в себя цистерну воздуха, прополоскал легкие и выдохнул.

– Возможно, ты прав, – изрек он. – В жизни я еще столько не унижался. Выпрыгивал из шкуры при каждом телефонном звонке. А ты заметил, как быстро я снял трубку, когда ты позвонил в оранжерею? Боялся, черт подери! Боялся даже дойти до термальной, чтобы полюбоваться на ренантеру Имшута! Теперь мы, по крайней мере, знаем, на чем стоим.

– Угу. И где скоро окажемся. На вашем месте я бы задержал его хотя бы для того, чтобы сказать…

– Замолчи!

Я повиновался. Порой я и сам понимаю по тону босса, что лучше оставить его в покое. А самым верным сигналом служит для меня одно характерное состояние Вульфа: он откидывается на спинку кресла, плотно зажмуривает глаза и начинает поочередно выпячивать и втягивать губы. Вперед-назад, вперед-назад… Это означает, что его мозг уже преодолел звуковой барьер. Однажды, ломая голову над особенно трудным случаем, Вульф провел так целый час, беспрерывно шевеля губами. Я смирно сидел за столом, решив, что нужно держаться ближе к телефону.

На этот раз Вульфу хватило восьми минут. Возможно, он боялся, что часа у него нет. Он раскрыл глаза, выпрямился и заговорил:

– Арчи, он сказал тебе, где находится его жена?

– Нет, он мне вообще ничего не сказал. Должно быть, приберегал для вас. Насколько я понимаю, она могла сидеть за углом в аптеке, ожидая его сигнала, чтобы позвонить в полицию.

Вульф хрюкнул.

– Тогда нужно срочно убираться отсюда. Я хочу выяснить, кто убил Холта, прежде чем нас арестуют. Мотив и улики могут подождать. Сейчас главное – изобличить убийцу и передать его в лапы Дилэни. Где Сол?

– Дома, ждет инструкций. А Фред и Орри…

– Нам хватит одного Сола. Свяжись с ним. Скажи, что мы выезжаем к нему. Где может проходить та встреча, на которую поехал мистер Веттер?

– Полагаю, на студии.

– Вызови его. Если мисс Корби там, то и ее тоже. И пригласи всех остальных. Необходимо найти их раньше, чем до них доберется мистер Дилэни. Они должны незамедлительно собраться у Сола. Как можно скорее. Скажи, что они смогут лично задать вопросы свидетельнице и что дело отчаянной срочности. Если кто-нибудь заупрямится, я сам поговорю…

Я уже снял трубку и набирал первый номер.

С той минуты, как все собрались и Вульф взялся за дело, он потратил всего четверть часа, чтобы изобличить убийцу. Мне – при удаче – на это понадобилось бы недели две.

Если вы любите шарады, то, пожалуйста, откиньтесь на спинку кресла и начинайте поочередно выпячивать и втягивать губы – посмотрим, сколько времени потребуется вам на разгадку. Кстати, все будет по-честному, ведь вы знаете ровно столько, сколько знали к тому времени мы с Вульфом.

Причем я упрощу вам задачу: не пытайтесь назвать убийцу или раскопать изобличающую его улику – просто решите, как использовать имеющиеся у вас сведения, чтобы указать на него пальцем. Именно это сделал Вульф, так что от вас я не требую большего.

Сол Пензер, который не вышел ростом, но по части ума даст сто очков вперед любому, живет один на верхнем этаже – гостиная, спальня, кухонька и ванная – перестроенного дома на Тридцать восьмой улице, между Лексингтон-авеню и Третьей авеню.

В тот вечер его просторную гостиную заливал яркий свет сразу четырех ламп – двух торшеров и двух настольных, – поскольку жалюзи были опущены. Окна имелись только на одной стене гостиной, вторую скрывали за собой книжные стеллажи, а на двух других располагались картины и полки, заставленные всякой всячиной – от коллекции минералов до моржовых клыков. Один угол занимал рояль.

Вульф обвел глазами собравшихся и пообещал:

– Я вас долго не задержу.

Он сидел возле торшера в самом большом кресле, которое имелось у Сола, – по размерам оно Вульфу почти подходило. Я примостился слева на табуретке, а Сол расположился справа у рояля. Гости устроились напротив нас в креслах, расставленных по дуге. Конечно, куда разумнее было бы посадить убийцу поближе ко мне или к Солу, но в ту минуту ни один из нас, включая Вульфа, назвать злодея еще не мог.

– А где же ваш свидетель? – сварливо спросил Гриффин. – Гудвин обещал, что она будет здесь.

Вульф кивнул:

– Я знаю. Мистер Гудвин порой бывает небрежен в выражениях. Свидетель здесь присутствует. – Он ткнул большим пальцем в сторону рояля. – Вот он. Мистер Сол Пензер, который не только чрезвычайно честен и надежен…

– Вы же сказали, что свидетель – женщина!

– Да, другой свидетель и в самом деле женщина. Найдутся, без сомнения, и прочие очевидцы, когда один из вас предстанет перед судом. Срочность, о которой говорил вам мистер Гудвин, связана с тем, что сейчас скажет мистер Пензер. Но прежде я хотел бы кое-что объяснить.

– Дайте ему сказать, а потом объясните, – вмешался Дик Веттер. – Вас-то мы уже наслушались.

– Я буду краток, – невозмутимо ответствовал Ниро Вульф. – Речь идет о тесемке, с помощью которой подвязывается полог с задней стороны палатки. Насколько вам известно, мистер Гудвин завязал ее на узел перед тем, как мы с ним покинули палатку, чтобы идти на платформу. Позднее, когда я зашел в палатку, тесемка была развязана. Кем? Снаружи никто ее развязать не мог. У нас есть свидетельница, которая утверждает, что никто…

Джеймс Корби прервал его:

– Вот ее-то мы и хотим видеть. Гудвин обещал, что она будет здесь.