Врачебная тайна - Галина Львовна Романова

Алла ругала себя за неосмотрительность, но как исправить ситуацию, пока не знала. Начать сюсюкать и заискивать? С Антоном такие вещи не пройдут. Он может высмеять ее даже при своей девушке. Лучше помолчать. С первым бокалом вина, глядишь, тонкий ледок оттает.

И правда, стоило им пригубить из высокой черной бутылки, откупоренной в полном молчании ее сыном, как разговор снова завязался и потом уже не умолкал. Ребята делились планами. О том, что собираются в скором времени уехать работать за границу по контракту. Пообещали, что с внуками тянуть не станут, если Алла Ивановна возьмется им помогать.

– Конечно! Неужели вы могли подумать, что я вас брошу! Со мной, все только со мной! – поклялась она, прижимая руки к груди, и вдруг поняла, что сильно опьянела. – Я ни за что не оставлю вас! Антон – это все, что у меня осталось! Всегда вместе, всегда с вами!

– Вот видишь, милый, – встряла Альбина, улыбаясь будущей свекрови через стол. – А я что тебе говорила! Твоя мама – это…

Мысль она не закончила, тут же метнувшись к Алле.

– Господи, да что это с вами?!

– А? Я? Ой, кажется, я уронила тарелку, хихи-хихи, – она глупо хихикнула, прищурила один глаз, отстранилась от девушки. – Все в порядке, не стоит беспокоиться. Просто… Просто пьяна мама Антона. Просто все в последнее время не так как-то…

Девушка попятилась, потому повернулась к ней боком, ссутулилась, сунув руки в карманы широких брюк. И Алла ахнула, замахав руками в ее сторону:

– Господи, Антон, я ее знаю!!!

– Откуда, ма?

Голос сына доносился, как сквозь вату. И наверное, поэтому казался чужим, холодным и отстраненным. Алла пошатнулась на стуле, вцепилась в столешницу и постаралась сфокусировать взгляд на собственном ребенке. Картинки не получалось. Она расплывалась, прыгала. Отчетливой виделась лишь девушка, которую она узнала.

– Я ее знаю, сынок! Она… Она следила за мной! Понимаешь?! Это… Это аферистка, милый!!!

– Почему ты так думаешь, ма? – снова голос сына ровный и бесстрастный.

– Я узнала ее. Она всегда была в мужской куртке и кепке, иногда в очках.

Язык заплетался. Руки, ноги не слушались. Тело казалось тяжелым и безвольным. Алла выхватила взглядом свой бокал и с удивлением обнаружила, что не выпила и половины. Что с ней тогда? Почему она слабеет? Они…

Они что-то подсыпали ей?! Господи! Антон!!! Нет!!!

Потом она слышала, как они спорят.

– Ты не можешь поставить под удар все, что мы уже сделали! – верещала девушка, которая следила за ней с непонятной целью в последние недели и месяцы.

Наводила справки о будущей свекрови?

– Она моя мать! – возражал Антон, но как-то неубедительно, слишком слабо. – Я не могу.

– А я?!

– Ты можешь, тебе она никто. Сама, Алина, сама…

Что сама?! Что он не может?!

Алла попыталась встать, но тут же кулем свалилась на пол, потащив со стола за собой скатерть. Откуда-то издалека донесся звон разбившихся бокалов, потом чертыханье детей. И тут же ее поволокли куда-то, подхватив под мышки и коленки.

– Куда?! Куда вы меня несете? – шепелявила она едва слышно.

– Молчи! – рявкнул на нее Антон и, запыхавшись от тяжести ее тела, затараторил: – Молчи, гадина!!! Молчи… Ненавижу!!! Ненавижу вас всю жизнь: и тебя, и отца!!! Суки!!! Что вы сделали со мной??? Что??? У всех семьи, как семьи, любовь, мир, лад. Даже денег нет, а лад и мир. А у вас?! Грязь!!! Одна грязь!!! А ты, сука грязная!!! Как ты могла с этим докторишкой трахаться?! Ты – старая сука, как могла?! А папаша слюнявый все знал, видел, как вы… Он видел все и знал, и терпел! Мерзкий слюнявый червь… Лучше молчи… Мне так было больно! И вам… Вам должно быть так же больно. Как мне!

Они швырнули ее на постель в спальне. Сели к стене на полу, подтащив коленки повыше, и уставились на Аллу, как два голодных жадных до добычи зверя. Такими ей показались их глаза – страшными и алчными.

Они убьют ее, поняла она еще до того, как они заговорили. Сначала накачали снотворным, а как она уснет, что-нибудь придумают. О, кажется, они уже приступили к обсуждению.

– Что сделаем? В петлю или с балкона? – спросила ровным спокойным голосом девушка и ткнула Антона локтем в бок. – У нее сто причин покончить с собой. Сначала мужа схоронила, потом любовника.

– Любовник пока в морге, – так же ровно и монотонно ответил ей ее сын.

– Но потрясение? Потрясение налицо?

– Да погоди ты, не части! – чуть повысил голос сынок и, ухватив девушку за затылок, подтащил к своему плечу. – Успокойся! Надо подумать. Хорошо подумать…

Думали они минут пять.

– Нет, петля не годится, – вдруг решил Антон. – Две петли уже были. Третья вызовет подозрение. Тем более, помнишь, зачем мы тех дур в петли посовали?

– Чтобы активизировать сестрицу и бугая – ее соседа, – задумчиво обронила Альбина.

– Правильно! На бабке потренировались, на несчастной мамочке сработали чисто. Сестрица обозлилась. Сосед ее так кстати пальцев лишился. И думать не думали, а вышло так, как мы и надеялись. Они начали пасти папочку и любовника. Нам того и надо было, так, малыш?

– Да, так. Так и хотели. Так и думали.

Пухлые губы девушки все время расползались в улыбку, и ускользающему сознанию Аллы было трудно уловить, чему та все время радовалась. Тому, что они натворили, или тому, что натворить получилось со знаком плюс. Нет, про плюс без конца твердил ее сын, загибал пальцы, казавшиеся Алле толстыми, грубыми и страшными.

Вообще, все, что они обсуждали теперь, казалось ей жутким. И хорошо, что она балансировала на грани сна и реальности, иначе сошла бы с ума от того, с какой деловитостью они перечисляли детали своих преступлений.

Все было просто и цинично. Примитивно и жестоко.

Эти двое, обретя друг друга, решили, что жить в загородном доме Альбины не очень комфортно. Крыша проседает и течет во многих местах. Стены тонкие, можно кулаком пробить. Машина старая. Забор ветхий. Если ставить вопрос о ремонте, то одновременно с ним выскакивал вопрос денег, огромных денег. А у парочки денег не было. А в городе жить ой как хотелось. Причем без мам и пап всяких. Одним!

Они начали мечтать. Долго и вымученно строили планы, как они смогут заработать много денег и купить квартиру, новую машину. Как станут путешествовать, наряжаться в красивые одежды.

Но тут нарисовалась новая беда – требовалось очень, очень много времени, чтобы все это стряслось – и новая квартира, и машина, и наряды с путешествиями. Да и зарабатывать им не хотелось.

– Можно было бы, ма, сюда переехать, – бубнил Антон, его лицо вдруг сделалось просто белым пятном, а рот превратился в огромную черную дыру, извергающую ужас. – Но тут и ты, и отец. И опять я понял однажды из ваших склок, что ты сама ждешь не дождешься, когда от папашки отделаешься. Чтобы одной тут зажить на полную катушку. Тогда-то мы и решили обыграть ситуацию с той несчастной мамашей, которую папочка благополучно избавил от малыша своими полупьяными свидетельскими показаниями. Мамаша, умница, начала попивать, искать общения с кем-то, кроме своей сестры, которая замучила ее опекой и уговорами. И мы решили, что если мамочка молодая помрет от горя, то сестрица непременно захочет отомстить виновнику.