Труды по античной истории - Георгий Петрович Чистяков

Павшие в битвах мужи с оружием влажным от крови[429],

отягощенные боевыми ранами, истекающие кровью, смешанной с потом, и опирающиеся на сломанные копья врагов. Угодно ли узнать, кто это такие? Они сообщают, что это Фабриции, Камиллы, Луции, Цинциннаты, Фабии Максимы, Клавдии Марцеллы и Сципионы. Вижу я и Гая Мария, разгневанного на Удачу. Есть там и Муций Сцевола, который показывает сожженную руку с воплем: «Неужели и ее ты отдаешь Удаче?». А вот и Марк Гораций, прославившийся у реки. Потопляемый этрусскими копьями, он вытаскивает раненую ногу из глубокого омута и восклицает: «По-вашему и я изуродован Удачей?». Вот каковы спутники Доблести, выступающие один за другим:

Тот мощный воин, кто врагам приносит смерть[430].

4. У Удачи шаг возбужденный, движения необузданные, она полна надежды похвастаться. Опережая Доблесть, она все время недалеко от нее, но не думайте, будто она «поднимает себя на легких крыльях» или подходит, ступая осторожно и нерешительно, «почти не касаясь земного круга»[431], а затем удаляется так же незаметно. Нет, подобно тому как Афродита, о чем рассказывают спартанцы[432], переплывая Эврот, отбросила зеркала, украшения и пояс и взяла копье и щит, украсившись ими в благодарность к Ликургу, Удача, покинув персов и ассирийцев, легко упорхнула в Македонию, а затем быстро отвергла Александра, минуя целые царства, пронеслась через Египет и Сирию и несколько раз побывала у карфагенян. Затем, приблизившись к Палатину, она пересекла Тибр, надо полагать, отложила свои крылья[433], сняла сандалии и окончательно оставила землю, не заслуживающую никакого доверия и ненадежную. Так она появилась в Риме, чтобы здесь остаться навеки. Она пребывает тут и ныне, как будто ожидая приговора. Она совсем не кажется «непокорной», как говорится у Пиндара, и не поворачивает свое кормило[434], и больше напоминает «сестру Благозакония и Послушания и дочь Предусмотрительности», как излагает ее родословие Алкман[435]. В руках она держит многократно воспетый рог изобилия, но только переполнен он не спелыми плодами, а всем тем, что приносят земля и моря, реки, рудники и гавани. Щедро и во множестве изливает она все это. Знаменитые и славные мужи в немалом числе виднеются за нею. Нума Помпилий из земли сабинян и Приск из Тарквиний, которых, хотя они были чужими царями и иноземцами, она утвердила на престоле Ромула. Эмилий Павел, возвративший свое войско после войны с Персеем и македонцами невредимым[436] и добывший победу без потерь, тоже восхваляет Удачу. Восхваляет ее и престарелый Цецилий Метелл Македоник, которого хоронили четверо сыновей-консуляров: Квинт Балеарик, Луций Диадемат, Марк Метелл и Гай Капрарий, а кроме них два консуляра зятя и внуки по дочери, прославленные всем известными подвигами, как на войне, так и в государственных делах[437]. Эмилий Скавр из низкого положения и еще более низкого рода был взят Удачей, сделан «новым человеком»[438] и записан в Великом Собрании в качестве первого[439].

Корнелия Суллу, взяв и вырвав из объятий его любовницы Никополы[440] она как монарха и диктатора поставила выше Мария с его кимврскими триумфами и семикратным консульством. Всеми своими делами он прямо объявил себя сыном Удачи как Эдип у Софокла, воскликнувший:

Удачи сыном я себя считаю[441].

На языке римлян он назывался FELIX[442], а по-гречески писал свое имя следующим образом: Луций Корнелий Сулла Эпафродит[443]. Его трофеи у нас в Херонее и те, что воздвигнуты в память войн с Митридатом, надписаны именно так. Поэтому видно, что больше всего виновата в делах Афродиты не Ночь, как об этом говорится у Менандра, а Удача[444].

5. Вот только сможет ли кто-нибудь после такого прекрасного вступления привести самих римлян в качестве свидетелей того, что они почитают больше, Удачу или Доблесть? Святилище Доблести у них поздно и по прошествии долгого времени от основания города воздвиг Сципион Нумантинский[445], затем Мар-целл учредил святилище[446], именуемое VIRTUTIS и HONORIS[447], а кроме этих – святилище, называемое MENTIS, – так, надо полагать, они именуют Разум, воздвиг Эмилий Скавр[448], живший во время войн с кимврами. Произошло это потому, что когда греческое красноречие, остроумие и словоохотливость проникли в город, они начали почитать такого рода вещи. И тем не менее святилища Мудрости у них нет до сих пор, как нет святилищ Благоразумия, Великодушия, Самообладания или Воздержания. Но зато вот вам святилища Удачи, знаменитые и древние[449], и к тому же разбросанные по наиболее видным местам города. Первым соорудил святилище Удачи Марций Анк[450], внук Нумы по матери, бывший четвертым царем после Ромула. Возможно, это именно он дал Удаче имя Мужества[451], которому в достижении победы более всего способствует Удача. Храм Женской Удачи[452] они построили еще до Камилла, после того как благодаря женщинам повернули прочь Марция Кориолана, который вел на город вольсков. Женщины во главе с матерью и супругой этого мужа отправились к нему и сумели своими просьбами добиться того, что он пощадил город и увел прочь войско варваров. Рассказывают, что после этого статуя Удачи во время ее посвящения в храм отверзла уста и сказала: «Вы, женщины города, были благочестивы, когда воздвигли меня по обычаю Рима»[453]. И наконец, Фурий Камилл, когда он потушил галльский пожар и буквально снял Рим, цена которого уже была выражена в золоте, с чаши весов[454], не учредил алтарей ни Благоразумию, ни Мужеству, а воздвиг их Вещему Слову и Предзнаменованию[455] у Новой дороги в том самом месте, где перед началом войны Марк Цедекий, проходя ночью, услышал голос, приказавший в ближайшее время ждать войны с галлами. Удачу, которая почитается у реки, называют словом FORTIN[456] (что означает крепкая, сильная или мужественная), как имеющую силу побеждать все что угодно. Ее храм они построили в Садах, завещанных Цезарем народу[457], считая, что даже он так возвеличился благодаря доброй Удаче, как заявил об этом он сам.

6. Относительно Гая Цезаря я постыдился бы утверждать, что он возвеличился из-за благоволения Удачи, если бы он сам не заявил об этом. Дело в том, что, преследуя Помпея, он отплыл из Брундизия за один день до январских нон и, хотя дули зимние ветры, без затруднений пересек море, потому что Удача взяла верх над всеми