Смертельная измена - Сабина Тислер

— Я знаю. Но пока что время есть. Да, и еще: пожалуйста, засыпь землей отстойную яму. А то сейчас там вид, как на стройплощадке, и мне это действует на нервы.

Она усадила его на стул и поцеловала.

— Но сначала посиди, отдохни, а я пока приготовлю артишоки. Какой соус сделать? Чесночный, горчичный или средиземноморский?

— Чесночный.

— Ты серьезно?

— Да, хотелось бы.

— Но у тебя будет изжога! Средиземноморский подошел бы лучше.

— Оʼкей. Тогда сделай такой.

— Хорошо.

Магда поставила веник к стене и исчезла в кухне.

Лукасу уже с первого завтрака пришлось настроиться на то, чтобы подражать вкусам и привычкам брата. Сейчас по утрам он ел не бутерброды с повидлом, а мюсли в молоке, хотя терпеть их не мог.

И он всерьез спрашивал себя, что же будет дальше.

В субботу за завтраком Магда с помощью нескольких поваренных книг составила меню из пяти блюд, записала, каких приправ не хватает, и спросила Лукаса, не хотел бы он поехать вместе с ней за покупками. Лукасу, если честно, совсем этого не хотелось, но он сразу же согласился. Просто вероятность, что Магде вздумается заехать на почту, была слишком велика.

Около десяти они отправились в «Иперкооп» в Ареццо.

Назад они вернулись уже после полудня. Магда освежилась под холодным душем и приготовила телятину для vitello tonato.[50]

— Зачем ты устраиваешь такой спектакль ради этого типа? — спросил Лукас, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком враждебно. — Ты все делаешь так, будто сюда высочайше изволит явиться его величество!

— Не валяй дурака! Я просто не хочу оскандалиться. Мы же не можем сунуть ему спагетти и сказать, что это все. По-моему, он гурман.

Лукас больше ничего не сказал. Он ревновал и злился на себя, однако ничего не мог с этим поделать. Этот ужин уже сейчас начинал действовать ему на нервы. К тому же ему придется целый вечер изображать из себя мужа Магды, сначала исчезнувшего, а потом каким-то чудом снова появившегося. Он понимал, что здесь, в Италии, это довольно несложно, но с ужасом думал о том, как ему вести себя в Германии, когда Магда захочет встретиться с друзьями, знакомыми и родственниками, которые знали Йоганнеса и перед которыми эту комедию сыграть будет невозможно.

Топо был не в настроении, потому что не отказался от приглашения на премьеру. Он сидел в театре, скучал и вообще чувствовал себя не у дел. Все его мысли были заняты приглашением на ужин в Ла Роччу. Он так радовался этому, словно подобного вечера у него не было целую вечность. Он буквально чувствовал, как от нетерпения зудит все тело.

После представления он, вопреки своим привычкам, не пошел праздновать премьеру. Он не хотел, чтобы кто-нибудь заговаривал с ним о спектаклях и артистах, ему будет довольно проблематично написать и сформулировать свое мнение. Но он что-нибудь скачает из Интернета об авторе и вообще в этот раз будет краток. Кроме того, ему вообще не понравилось оформление сцены. Эту тему можно будет великолепно обыграть.

Во Флоренции после одиннадцати ночи на улицах было так же много людей, как в субботу в пять вечера перед Рождеством. Такси с трудом пробиралось по забитым улицам, и Топо только в полночь попал домой. Он шел по лестнице к своей квартире, думал о том, что будет делать в это время в воскресенье, и ухмылялся.

На следующий день Топо проспал до двух часов. Вечером он написал разгромную статью для радиопередачи, набрал ее на лэптопе и после пары бокалов «Stravecchio» заснул перед телевизором. Около пяти утра он проснулся и перебрался в постель.

Проснулся Топо в прекрасном настроении. Он напустил полную ванну и еще немного подремал в воде. Потом тщательно смазал тело кремом и, все еще в домашнем халате, приготовил себе двойной эспрессо.

С чашкой кофе он сидел перед стеклянной дверью балкона, смотрел на крыши города и размышлял о том, что для него является действительно важным в жизни. Конечно же, не эта квартира. Ее можно поменять на другую, во Флоренции были квартиры и получше. Ему нравился вид на город, но это жилище, как ему казалось, не отражало его статус. До сих пор он избегал приглашать сюда людей, от которых ему что-то было нужно. Лишь нескольким женщинам был известен этот адрес. Но их он водил только в спальню и четко знал, что второго раза, повторения не будет.

О матери он сейчас, всего лишь через несколько дней после ее смерти, почти забыл. Он вспоминал о ней лишь тогда, когда заходил в ее дом или ночевал там в своей детской комнате, которую ненавидел. Но и она не имела для него никакого значения.

Зато эта пара, живущая в Ла Рочче, была чем-то особенным. Сегодня вечером начинался спектакль, и он был его режиссером. Это было приключение, ради которого стоило жить.

Топо выехал из Флоренции в половине седьмого. На нем были джинсы, белая просторная рубашка, а поверх нее — черный кожаный жилет. Для Магды он прихватил с собой букет роз, для ее партнера — бутылку дорогой граппы. Окно машины было открыто. Стефано слушал скрипичный концерт номер один Моцарта, и его волосы развевались на теплом вечернем ветру.

Магда попросила Лукаса надеть шелковый пиджак песочного цвета, который ей особенно нравился.

— О, — сказала она, когда он оделся так, как она хотела, — ты немного поправился! Пиджак стал тебе узковат. Ну да ладно, оставайся в нем.

Это замечание не прибавило Лукасу уверенности в себе, тем более что сама Магда выглядела фантастически. На ней были свободные бежевые шелковые брюки и короткий топ такого же цвета, но с легким отливом. Такого Лукас на ней еще не видел.

Он только собрался сделать ей комплимент, когда они услышали, что по дороге поднимается машина, и Магда вышла на улицу, чтобы встретить Топо.

Он вышел из машины с букетом роз и воскликнул:

— Синьора Тилльманн! Вы снова и снова делаете мне сюрпризы! Со времени нашей последней встречи вы стали еще прекраснее!

Магда покраснела от удовольствия.

Топо поцеловал ее в обе щеки и с легким поклоном передал букет.

— Сердечно благодарю за приглашение.

— Как чудесно, что вы приехали к нам! — ответила Магда и очаровательно улыбнулась.

И только сейчас, казалось, Топо заметил Лукаса. Он протянул ему руку и сказал:

— Buonasera, signore Tillmann.

Лукас пробормотал в ответ «buonasera» и с благодарностью принял бутылку граппы.

Они вошли, и Магда повела Топо по дому. Он проявлял ко всему оживленный интерес, замечал каждую мелочь, не скупился на комплименты и по любому поводу говорил «bello», «bellissimo», «bravo», «bravissimo», «complimento», «fantastico» и «meraviglioso».[51]