Островитянин - Томас О'Крихинь

Примерно в то время несколько лодок пришли из Ив-Ра на Иниш-Вик-Ивлин. Они пригласили хозяина дома на Камне и двоих его сыновей, чтобы те помогли им ловить омара, раз у них тоже был нэвог. Так что Морис О’Дали-старший зажил на Камне хорошей жизнью, начиная с этого самого года – и до тех пор, пока не покинул остров.

Именно когда компании посылали к нам свои корабли с цистернами, в Ирландии началось движение, которое называли «домашнее управление», а на другом известном языке – Home Rule[109]. Я сам часто говорил рыбакам, что этот самый Home Rule – без ведома жителей остальной Ирландии – уже пришел к нам и что именно на Большом Бласкете бытовал такой закон. Я был прав, и еще долго потом островитяне говорили мне, что это истинная правда, пока золото из Англии и Франции поступало к нам и наших рыб в панцирях покупали у самого нашего порога.

Никто не знает, сколько серебра и золота осело в то время на побережье Керри благодаря тем кораблям. Оставшуюся часть года другие покупатели присылали суда за скумбрией. Однажды вечером в марте я поймал пять или шесть сотен скумбрии, мы свезли ее в Дангян и выручили четыре фунта за сотню.

Покуда эти корабли ходили у побережья, у всякого бедняка водилась деньга. Нередко я встречал красивый освещенный корабль с важными персонами на борту. Каждый год на протяжении шести лет они забирали у меня полные ловушки всяческой рыбы и платили по шиллингу за каждого омара, большого и малого. В какое-то время каждый год появлялась светящаяся рыба, которую можно было ловить ночью[110]. Для этого у нас были большие лодки и особые снасти. В один год вышла исключительно славная ночная ловля: мы поймали кучу этой рыбы, но в Дангян-И-Хуше на нее спроса не находилось. Дошли вести, что в Кахарь-Сайвине был очень большой рыбный торг, потому как рыба там вообще была редкостью. Тогда наша команда стала подначивать друг друга, дескать, плохие из нас рыбаки, если не сумеем набить лодку рыбой доверху, а после поднять паруса и пойти на юг через залив Дангян, потому что там мы, скорее всего, и продадим всю эту рыбу.

В следующий понедельник мы набили «Черного вепря» желтой макрелью – я имею в виду, уже засоленной, – рыба эта небольшая и не слишком грубая. Мы отправились на юг на всех парусах при благоприятном северном ветре, быстро дошли до маяка в заливе Куан-Дарьвре[111], а оттуда дальше, в Кахарь-Сайвинь, город, где всегда жило немало настоящих мужиков. Мы очень обрадовались, когда нашему взору открылось такое место – остров Бегниш в устье залива. Там жили два фермера, они оба водили лодку. Остров Дарьвре был семь миль длиной; в узкой части гавани на морском берегу была Обитель рыцаря. Она помещалась на маленьком участке земли, который именовали «Гляунн Лэм», и поэтому в прежние века это место всегда называли «Долина рыцаря Лэм». Напротив нее, дальше на мысу, стоял маяк, обращенный в открытое море, указывающий всем, кто заблудился, что за ним – безопасная гавань.

Когда мы приехали в город, множество людей вышло нам навстречу. Они подумали, что наша лодка – с большого корабля, потому что как раз недавно там затонуло судно, и они нам очень удивились. Мы захотели узнать, имеются ли в этих местах какие-нибудь скупщики рыбы. Нам ответили, что, конечно, имеются, и кое-кто из этих скупщиков нашелся совсем неподалеку. Один сразу взялся купить у нас рыбу, но предложение его было по цене гораздо ниже того, на что мы рассчитывали.

Еще один человек спустился к причалу и очень тепло нас поприветствовал. У него были благородные манеры и обхождение; и хотя я оказался младше всех на лодке, мы с ним уже были хорошо знакомы. Он проводил нас от лодки и угостил множеством всякой выпивки. Всю рыбу, которая у нас была, он купил по кроне за сотню и отвел нас в гостиницу своего отца, которую тот держал в центре города.

У отца его был прекрасный дом, где они жили с женой вдвоем. Там мы поели, а потом передали всю рыбу покупателю. Когда мы покончили со всеми делами и продали улов, он предложил нам выпить, а потом и еще по одной, но не взял с нас за это ничего. Вернувшись в гостиницу, мы спросили хозяина, будет ли у нас еще время пройтись по улицам. Он ответил, что, конечно, найдется, даже больше часа – и нам этого как раз было достаточно. Мы отправились втроем, потому что остальные из нашей лодки были люди уже сильно в годах и прогулки не доставляли им удовольствия. Мы не стали их тревожить, пошли гулять и скоро забрели в замечательную таверну, где сели и осмотрелись. Совсем скоро из кухни нас поприветствовал хозяин:

– Добро пожаловать, ребята! – сказал он.

Мы очень удивились, что владелец заведения так тепло к нам обращается, но на самом деле зря. Он-то очень хорошо нас знал, потому что сам частенько наезжал в Дангян-И-Хуше за покупками и там с нами уже знакомился.

Радушный хозяин предлагал нам пить сколько душа пожелает. Через некоторое время мы вышли и отправились бродить по улицам. Потом мы заглянули еще в один паб, где повстречали человека из Дангяна, который тоже предложил нам выпить. Когда настало время расходиться, мы направились обратно в гостиницу и на полпути туда, на углу, повстречали трех женщин. Они были, пожалуй, самые видные, статные, ладные из всех, каких мы видели прежде – и, конечно, они вызвали у нас большой интерес.

У одного из нас голова была совсем седая – и не от возраста. Как раз к нему первому и подошли женщины. Сперва они обратились к нему по-английски, но у этого, седого, английский был совсем ломаный, и беглой английской речи он понять не сумел бы. Я приблизился к ним последним и остановился неподалеку. Второй человек из наших не понимал английского ни в каком виде. Одна, ярко-рыжая, которая как раз говорила больше и громче всех, ростом вышла добрых шесть футов, и волосы у нее были великолепные, такого же цвета, как вот эта красивая модная лампа у меня на столе, какую мне прислал уважаемый господин из семьи Келли.