Островитянин - Томас О'Крихинь

– А не хотят ли они платы за то, что спасли лодку? – поинтересовался капитан.

– Да что вы, конечно же, не хотят, – ответил священник. – Хотя сами они люди бедные, такие же, как и вы.

– Тогда не знаю даже, что нам теперь делать, – сказал капитан. – Поступим вот как, – решил он. – Вас здесь восемь. Сложитесь по тридцать шиллингов, и я предложу им эти деньги на выпивку. А если они откажутся, я отдам их любому в Дангяне, кого вы сами выберете.

Так и сделали. Мы пошли в ближайший паб, где, кроме нас, никого не было, и разделили между собой счет.

– А не полагается ли нам самим выпить по капельке? – сказал каверзник.

Когда другие уже всё сделали и обо всем договорились, тут он всегда был молодец. Я об этом уже упоминал. Но у кого из нас нет недостатков?

Он быстро схватил свою пинту и принялся за нее. За ним стал пить еще один, а затем другой – и в общем, мы неплохо провели там целый день до самой ночи.

Нам все еще предстояло пересечь залив Дангян, только команда была слишком мала, чтоб управиться с двумя большими лодками, и мы не могли плыть. На каждого, кто был способен к такой работе, приходилось двое таких, кто не мог. Наконец все решили успокоиться до утра, а завтра днем будет видно. Хозяин отвел нам место для сна, и мы очень порадовались.

На следующий день было воскресенье, и мы подумали, что застрянем еще дольше, но хозяин сказал, что месса будет около десяти, а потом нам останется целый день.

Когда завтрак был съеден, мы направились обратно на остров Дарьвре – там как раз и находилась церковь. Мы прибыли туда заранее и по пути смотрели на жизнь вокруг. У некоторых там, конечно, имелось много земли в лучшей части острова, но это в основном у пришлых. У других, наоборот, – убогие наделы в бросовых местах, с которых и не прожить толком.

Так мы дошли до церкви, спросив дорогу у парня из гавани, который составил нам компанию. Церковь старая, выстроенная на манер еще более древней. У нее было четыре придела, и сама она не казалась ни высокой, ни большой. Прямо напротив церкви – два паба, оба их держала семья О’Суллевань.

Когда прихожане собрались, я увидел, что все чисто и опрятно одеты, и хотя это остров, можно было подумать, что все они выросли в самом сердце страны. Что до одежды, то она была свежей и аккуратной, и у всех у них – у молодых и старых – вид чинный и достойный.

Войдя внутрь, мы увидели, что посередине церковь полая до самого верха, а по сторонам приделов шли хоры; с краев они были заполнены стоящими людьми. Не знаю, разрешили им стоять на этих хорах или нет, но ни внутри, ни снаружи не было ни шума, ни безобразия до самого конца мессы. Что ж, быть может, этот дом божий дал мне что-то, чего ни один пришлый человек не ожидает получить от подобного места. Так или иначе, сколько бы молитв я ни прочел, они не удержали меня от наблюдений за прихожанами, и ни в церкви, ни вне ее ни у кого из этих людей я не приметил ни смуглой кожи, ни темноволосой головы. Когда месса завершилась, мы не стали осматривать пабы. Вместо этого поспешили на восток через весь остров, надеясь поскорее добраться домой, хотя бульшая часть дня уже миновала. Зашли в дом фермера, и там нам дали выпить молока. В этой части графства Керри не делают пахты, а смешивают молоко, надоенное в течение недели.

Мы уговорились пойти на север – посмотреть, как сейчас выглядит море и достаточно ли оно безопасно для плавания. Чтобы осуществить этот замысел, нам следовало подняться на вершину небольшого холма. Добравшись туда, мы смогли узреть настоящее чудо, а именно – все то, что было устроено на склоне холма и вырезано умелыми руками работников. Там проходил сланцевый пласт и кипела умопомрачительная работа. Не знаю точно, как они с этим справлялись, углубляясь большими лопатами то тут, то там в подножье и в сам холм.

Ошарашенные увиденным, мы перешли на другую сторону холма, где нас ожидала другая поразительная картина: изумительный вид на великолепные владения благородного рыцаря Керри. Имя его часто звучало как рыцарь долины Лэм, поскольку его двор и имение располагались в долине Лэм. Люди, прибывшие из дальних стран, возможно, видели и бульшие чудеса, чем здесь, и вид этой долины вряд ли был им хоть сколько-нибудь интересен. Но для нас он казался настоящим дивом, потому что никогда еще мы не бывали в местах, более удаленных от наших родных домов.

Внизу нам открылось величественное зрелище: шесть участков леса выстроились в линию, словно шесть беговых лошадей, готовых к скачке. Имение находилось в центре, окруженное этими участками с обеих сторон, по три с каждой; посадки разделяло одно и то же расстояние, не отличавшееся ни на ноготь, ни на единый дюйм. Между каждыми двумя участками на зеленых травяных лужайках были фигуры для украшения, вырезанные из керрийского камня. Одна из них называлась «Восемь засад разбойника», вторая – «Ближний збмок». Названия остальных стерлись у меня из памяти, потому как все они, без сомнения, служили, скорее, для забавы[117].

Был там и прекрасный выгон, засеянный сочной зеленой травой, где паслись двадцать две керрийские коровы. Среди них не нашлось ни одной пестрой или желтой, но все сплошь были чернее смоли. На другом поле, рядом, пасся двадцать один теленок той же масти.

Поле было огромное, частью засеянное, частью под паром, а овец на нем виднелось без счета.

В то время в гавани торчало так много мачт, что столько сразу мы никогда и не встречали, ни до того, ни после. Мачты больших лодок и маленьких суденышек, что пришли из ближних мест и издалёка в гавань Дарьвре ловить макрель и заработать на этом уйму денег, и ни один бедняк не остался без пары фунтов.

Обратив взгляд с холма в другую сторону, мы увидели огромную мощную мачту, к которой крепилось столько снастей, сколько вряд ли найдется на всех судах, что когда-нибудь выходили в море, вместе взятых, а к ним было прилажено так много разных приспособлений, что, глядя на них при свете солнца, ты мог бы лишиться зрения. Именно с этой мачтой был соединен большой кабель, который передавал новости с Рыбной Земли[118] в Ирландию. Не удивлюсь, если с дюжину образованных ученых людей следило за ее состоянием.