Гимназистка. Под тенью белой лисы - Бронислава Вонсович

— Как скоро, Филипп Георгиевич? — Волков стоял рядом с заведующим лабораторией и гипнотизировал того взглядом. — Видите ли, моё ведомство заинтересовано в скорейшей разработке этого артефакта.

— Пару дней мне нужно точно, Александр Михайлович. Такие дела быстро не решаются. Не смею вас задерживать, я прекрасно понимаю, сколь занятая вы особа.

Тимофеев махнул рукой, изображая прощальный жест, отвернулся от штабс-капитана, заметил мою коробку с запиской, прочитал, чуть насмешливо хмыкнул, но коробку в мусорное ведро не выбросил, отодвинул на край стола. Волков стоять рядом не стал, вернулся ко мне, опять засиял зеленью глаз и прошипел так тихо, что что-то услышать и понять мог только оборотень.

— Вы думаете, я буду молчать, Лиза? Репутации Львовых не пойдёт на пользу известие о том, что у них можно безнаказанно украсть столь ценный артефакт. А насколько им понравится, что артефакт у вас, вы подумали?

Вид при этом, если не считать зелени глаз, он имел самый почтительный и, можно сказать, даже восхищённый моей особой.

— Я же не сбываю его на сторону, — интимно прошептала я Волкову. — Можно сказать, всё в дом, всё в семью. — Он дёрнулся. — А что касается того, что у них что-то было украдено… Не боитесь прослыть пустобрёхом, Александр Михайлович? Доказательств у вас нет.

И я нежно ему улыбнулась. Со стороны наверняка казалось, что мы если не признаёмся друг другу в любви, то непременно беседуем о чём-то очень приятном и захватывающем: храме для проведения свадебной церемонии, например. Или маршруте путешествия в медовый месяц. Ни о чём другом с таким выражением не говорят.

— Это ваше последнее слово?

Волков спросил вроде спокойно, но как-то так, что я забеспокоилась за целостность собственной пушистой шкурки. С него станется написать донос на незаконное хранение уворованных артефактов. А артефакт до сих пор не извлечён, и неизвестно, когда и как это случится.

— Разумеется, нет, Александр Михайлович, — проворковала я, призывая на помощь, всё своё обаяние. — Вы же знаете, что барышням свойственно постоянно хотеть то одного, то другого. Но если вы мне честно расскажете, чем мне грозит второй зверь, я могу и пересмотреть своё отношение к вам.

А могу и не пересмотреть. Дух захватывало от того, что я могу. Или от страха перед штабс-капитаном — так и не понять сразу. Но то, что дух захватывало, — это сомнению не подлежало.

— Я вам уже рассказал.

Зелень из глаз исчезла, но честности там не наскреблось бы и на грамм.

— Александр Михайлович! — укоризненно бросила я. Наверное, излишне громко, потому что Тимофеев посмотрел на нас и нахмурился, поэтому я закончила куда тише: — Будете продолжать вешать мне лапшу на уши, разговор у нас не получится.

— Лапшу на уши? Впрочем, я понял, что вы имеете в виду, Лиза.

Ещё бы он не понял: будь то, что Волков рассказал, правдой, он бы не прибежал сегодня, испытывая уверенность, что я могу выйти за Львова. А значит, смерть мне точно не грозит. Во всяком случае— от лисы.

— Подсунули мне Воронова, чтобы запугать.

— А вы не из пугливых, да, Лиза? Но зачем мне вам помогать, если вы собираетесь украсить свою прекрасную головку короной не в моей компании? Мне кажется, мы бы с вами смотрелись на троне куда лучше, Лиза. Подумайте об этом.

Если бы нас сейчас увидела Полина Аркадьевна, вся бы изошла на ревность, настолько выразительной была поза штабс-капитана. Можно сказать, неприкрытая любовь и восхищение. Подумать только, такая прекрасная актёрская игра — и только ради того, чтобы заполучить рычаг влияния. Один из — уверена, Волков уже запасся пачкой.

— Видите ли, Александр Михайлович, на троне смотреться я вовсе не хочу. Ни с вами, ни с кем другим.

— А чего же вы хотите, Лиза? — удивился он.

— Спокойной жизни хочу. Чтобы никто не мешал жить так, как мне этого хочется.

— Вы мечтаете о невозможном, Лиза. Впрочем, молодости свойственная наивность, — насмешливо сказал Волков. — И то, и то проходит с возрастом. Но я готов пойти вам навстречу. Отдайте мне то, из-за чего у нас с вами возникли разногласия, и я обеспечу вам покой.

— В гробу? — немного нервно уточнила я, потому что в его глазах опять начинала пробиваться зелень.

Причём не яркая жизнерадостная зелень летнего леса после дождя, а этакий переливчатый оттенок, который появляется на тухлой рыбе или мясе и сопровождается жуткой вонью, выворачивающей нутро. Мне казалось, что-то такое уже витало в воздухе…

— Как вы нехорошо обо мне думаете, Лиза, — укорил Волков. — Разве бы у меня поднялась рука на такую красивую барышню?

— Разумеется, поднялась бы, если бы этого потребовали ваши интересы. Да вас бы даже потом совесть не мучила, Александр Михайлович. Потому что нет её у вас. Либо не завезли, либо истратили уже всю.

Волков неожиданно хохотнул вместо того, чтобы оскорбиться и состроить святую невинность. Впрочем, эта роль ему бы точно не удалась: как ни лицедействуй, а волчью натуру под овечьей шкурой надолго не спрячешь.

— Хорошо, Лиза, — проникновенно прошептал он. — Я вам докажу обратное, протяну руку помощи. Помогу со вторым зверем и даже ничего взамен не попрошу.

Это было несколько обескураживающе и даже шло вразрез с моими представлениями о Волкове, но не ухватиться я не могла.

— Когда, Александр Михайлович?

— Сегодня ночью.

— Ночью? — удивилась я, уже чувствуя подвох.

— Разумеется. Такие ритуалы проводят исключительно по ночам. И отпустите эту свою… — Он сделал вид, что задумался, хотя после фееричного выступления Свиньиной-Морской, имя моей прислуги забыть было невозможно. — Ах да, Полину. Отправьте её на всю ночь. Посторонних в квартире быть не должно.

Охватившее меня разочарование было сильным, но ожидаемым.

— Александр Михайлович, вы меня совсем за дурочку держите?

— То есть вы не согласны? — с милой улыбкой уточнил он. — А зря, Лиза. Сразу бы всё решили.

Ага, решили бы: и со вторым зверем, и с артефактом, и с волковским наследником. Нет, с этим типом ухо нужно держать востро.

— Александр Михайлович, вы напрасно тратите своё и моё время, — довольно резко ответила я.

— Боги мои, Лиза, как же с вами сложно, — раздражённо выдохнул он. — Я хочу вам помочь, что вас не устраивает?

— Вы, разумеется. — Дёрнула я плечом. — Я же не могу вставать на пути счастья моей подруги.

— Вы сейчас о ком? — нехорошо он прищурился.

— О Полине Аркадьевне, разумеется. Кстати, она собиралась зайти перед занятиями, предлагала пойти на них вместе.

Поленька ничего такого не говорила, но на войне все средства хороши. А уж на войне с Волковым, можно сказать, даже нет запрещённых приёмов, каким, вне всякого сомнения, являлось упоминание Свиньиной-Морской.