Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

Чем важнее место, занимаемое личностью в нашей культуре, чем больше ученых жаждут разложить по полочкам сущность личности и чем больше мы говорим о ней, тем сложнее нам ее определить. Хотя, возможно, нам будет проще, если вместо того, чтобы анализировать личность извне, с позиции общества, мы попробуем разгадать ее тайны изнутри, руководствуясь собственным сознанием?

Терял сознание я лишь раз в жизни. Я тогда подхватил стрептококковую инфекцию и провел несколько дней в постели. Однажды утром я проснулся влажный от пота. В голове гудело, словно накануне мне довелось поучаствовать в конкурсе «Кто больше выпьет?». Чтобы хоть немного привести мысли в порядок, я решил принять душ. Помню, как по моему телу струилась теплая вода, а следующее воспоминание — как я лежу на полу возле стиральной машины, причем ноги мои по-прежнему в душевой кабине. Я силился понять, каким образом там очутился. К счастью, в этот момент в ванную зашла моя жена. «Ох, Бор, да ты в обморок упал прямо в душе!» — услышал я ее слова и сразу обо всем вспомнил. Однако больше всего меня поразило то, что на какое-то время я утратил зрение.

Я где-то читал, что, когда приток крови к мозгу слабеет, первым отказывает именно зрение. Это происходит потому, что в такие моменты организм начинает иначе распределять ресурсы, а в обычном состоянии мозг тратит примерно 50% энергии на обработку визуальной информации. При перераспределении ресурсов визуальная информация не обрабатывается, и тогда в глазах у нас темнеет. Во всяком случае я долгое время полагал, что именно так все и происходит: сначала в глазах темнеет, а потом словно кто-то вновь включает свет. Однако мой собственный опыт показал нечто совершенно иное: окружающие меня предметы я видел, но как-то размыто, словно на фотографии, сделанной дешевой «мыльницей». Поле зрения сужается, а изображение будто бы покрывается туманом, искажающим цвета и контуры предметов. Я не осознавал масштабов катастрофы, пока не зашел в гостиную и не услышал удивленный возглас жены: «Господи, да ты что, ослеп?» Оказалось, я вышел из ванной, прошел в гостиную и, совершенно не заметив нашу двухлетнюю дочку, едва не сбил ее с ног.

Я лег в кровать, и спустя несколько минут зрение восстановилось, причем я и сам не понял, как это произошло. На следующий день я решил записать впечатления от случившегося и, к своему удивлению, обнаружил, что это не так-то просто. Воспоминания были сумбурными и размытыми. Получается, что, падая в обморок, я в первую очередь заметил именно потерю зрения? Чем больше я об этом размышлял, тем сильнее сомневался. Оставшиеся воспоминания были совсем бессвязными — я помнил, как отдавал собственному телу чисто практические указания: отодвинь дверцу, поднимайся, иди. Возможно, немного позже, вспоминая случившееся, я попытался объяснить потерю зрения и решил, что думал об этом, когда падал в обморок? Следовательно, сутки спустя я подменил настоящее воспоминание фальшивым?

Совсем запутавшись, я обратился к Маркусу Хандалу Сневе — ученому, занимающемуся исследованиями мозга в Университете Осло. Тот рассказал мне, что анализатор визуальной информации располагается в затылочной доле головного мозга и называется зрительной корой. Эта область мозга состоит из нескольких частей, каждая из которых отвечает за обработку различных видов зрительных импульсов. Сначала обрабатывается базовая информация о контрастах и предметах, расположенных в центре зрительного поля, затем информация передается дальше, к следующей части зрительной коры, где распознаются более сложные элементы зрительной информации. «Основная часть зрительной коры снабжается кровью через заднюю мозговую артерию, — написал мне Сневе, — и эта артерия заканчивается именно в зоне, отвечающей за обработку вторичных, более сложных визуальных импульсов, Поэтому можно предположить, что, когда после обморока кровообращение восстанавливается, кровь поступает к этой зоне в последнюю очередь. Нейроны, отвечающие за обработку более простых импульсов, восстанавливаются быстрее — этим и объясняются ваши впечатления».

Сневе подчеркнул, что его гипотеза — всего лишь одна из возможных версий случившегося. Самое важное — учитывать, что большая часть зрительных впечатлений создается в процессе обработки мозгом визуальной информации. Независимо от того, какая зона мозга отключается при обмороке, многое указывает на то, что именно размытая и нечеткая картинка, которую мы видим, когда приходим в себя, более точно соответствует визуальной информации, получаемой мозгом, нежели привычное нам яркое и отчетливое изображение. «Четкая картинка, которую мы видим, — лишь иллюзия и один из множества удивительных результатов, получаемых в процессе обработки мозгом зрительной информации, — объяснил мне Сневе. — Мир за пределами основного зрительного поля на самом деле совершенно нечеткий. В действительности четкими видятся нам предметы, расположенные непосредственно перед нами и в двух градусах от центра. При этом один градус соответствует ширине ногтя большого пальца на расстоянии вытянутой руки. Сами же мы думаем, что поле нашего зрения намного шире. Предметы, расположенные в десяти градусах от центра, теряют около 20% четкости. Порой нам кажется, будто боковым зрением мы видим более четко, однако это тоже иллюзия: наши глаза постоянно двигаются, хотя мы этого не осознаем. Когда мы не фокусируемся на каком-либо предмете, взгляд перемещается около пяти раз в секунду, поэтому поле зрения постоянно меняется, а наше представление об увиденном обрастает деталями и обновляется. Правдивым мы считаем именно представление, а вовсе не первичную визуальную информацию».

Эту особенность восприятия нейробиолог Дэвид Иглман описал в труде под названием «Инкогнито» (Incognito). Впечатление, сложившееся после того, как наш мозг интерпретировал визуальную информацию, живет собственной жизнью и меняется лишь тогда, когда мозг получает новую зрительную информацию. Похожий эффект создается, когда мы видим бункеры, замаскированные под швейцарские шале: они достаточно похожи на дома, чтобы воскресить в нашем сознании представление о доме, и, пока нам не укажут на несоответствие, мы не заметим обмана. Мы предпочитаем впечатления необработанной визуальной информации: они не только делают картинку более четкой, но и устраняют всякого рода «помехи» изображения, возникающие из-за слепого пятна (нечувствительная к свету область на сетчатке, расположенная в месте прохождения через сетчатку зрительного нерва), а также из-за моргания или резкого смещения фокуса. Все эти недостатки мозг успешно исправляет и корректирует. Порой даже чересчур успешно: в медицине известны случаи, когда пострадавшие в результате аварии полностью теряли зрение, однако утверждали, что все прекрасно видят. Передвигаясь, они постоянно натыкались на столы, стулья или стены, но оправдывали себя, например, тем, что «просто потеряли равновесие». Мозг способен действовать самостоятельно, поэтому он перерабатывает информацию, полученную по другим каналам восприятия, и создает имитацию увиденного.

Это явление называется анозогнозия. Наиболее известный пример ее был зарегистрирован в 1973 году. Американскому судье Уильяму Дугласу в результате кровоизлияния в мозг полностью парализовало левую ногу. Однако сам пациент утверждал, что отлично себя чувствует, и требовал, чтобы его немедленно выписали из больницы. Когда журналисты показали судье на инвалидное кресло, в котором он сидел, судья назвал их выдумщиками и предложил отправиться с ним в горы. Да он даже в футбол может играть и совсем недавно забил этой самой левой ногой гол!