Тайны Далечья - Марина Юрина

– Да я ж, того… ни заклинания прочесть, ни зелья сварить не умею… – произнес Чик робко, дав колдуну понять, что передумал и совсем не против его предложения.

– А сундучок тебе на что, дурья башка? – ухмыльнулся колдун и по голове парня похлопал. – Коль кто из деревни к тебе с недугом каким придет, ты домой его сперва отправь, сошлись на то, что зелье целебное вначале варить надобно, а сам к сундуку ступай, крышку открой да прошепчи в самое донышко, в чем болячка мужицкая заключается. И часа не пройдет, как желанное варево в руках у тебя окажется. Мы, ведуны, новичку всегда помочь рады! Сперва годик-другой сундучком волшебным попользуешься, а там поглядим…

– Что поглядим? – насторожился вор.

– Поглядим, насколько ты способным окажешься! Какие таинства знахарские сам постигнешь, а каким свойствам травок подучить тебя придется!

– Да, но все ж…

Не успел воришка возразить, не успел спросить, что хотел. Своевольный ведун в ладоши быстро хлопнул, а в следующий миг парень уже посреди дороги пустой оказался. По одну сторону дорога в город виднелась, а по другую – околица деревушки. Недолго Чик размышлял, какой ему путь избрать, ведь одной жизнью он уж восемнадцать годков жил и ею вдоволь насытился, а другая неведома ему пока еще была и таинственна. Подстерегало на ней много опасностей: барская немилость, проклятие отцов святых, косые взоры соседей, да и еще многое, чего он пока не ведал.

Жизнь и у воров, и у ведунов по-разному складывается: сегодня в спокойствии и достатке пребываешь, а завтра – со вспоротым брюхом в канаве мучаешься иль горишь на костре. Не ведал Чик, как судьба его дальнейшая сложится, но знал одно: целителей деревенских народ частенько добром поминает, а ворам и при жизни редко кто слово приятное скажет. Поглядел парень на дорогу, в былое ведущую, взглянул на лес, в чаще которого только что беседу судьбоносную имел, а затем повыбрасывал из карманов гвоздики, под отмычки погнутые, да и к околице снова отправился, туда, где его будущее находилось.

Вот уж не думал, не гадал бывший воришка по имени Чик, что когда-нибудь ему деревня милее города станет.

Много в Далечье у нас былин в народе ходит да сказаний разных. Так сразу и не понять, где – правда, а где – вымысел. Некоторые верят всему, что услышат, есть и такие, кто только собственным глазам верит, а некоторые, как в младенчестве за одну сказку зацепятся, так до старости с ней и живут. Особо верят сказкам девицы молодые. Коль какую девицу бабка в детстве сказками о королевичах заморских развлекала, та и начинает верить в принца на белом коне. Вот-вот должен проехать принц через их бедную деревеньку, влюбиться с первого взгляда в случайно встреченную красавицу да ее тут же и увезти с собой в сверкающий сказочный мир. А того не понимают, глупые, что откуда же взяться принцу в жизни девичьей, коли и отец, и дед, и прадед ее землепашцами были. Сколько зерна не сей, алмазов не пожнешь.

Вот и Аграфена, Петрова дочь, тоже вся в мечтах несбыточных утопает. Девка собой видная, статная, да и на лицо пригожая, многие парни деревенские на нее заглядываются, ан нет, нос воротит. Нехороши ей увальни местные. Тоже, небось, все о принце заморском мечтает – так судачили между собой кумушки местные. Жил недавно в той деревне Афоня по прозвищу Сказочник, жил, пока мужики, меж собой сговорившись, его в войско княжье не определили. Так уж ладно он сказки сказывал, не оторваться. Многих он в деревне родной своими сказками с пути истинного сбил. А уж девки на него все как одна заглядывались, и Аграфена тоже. А как заслушивалась его историями, не передать. Аграфена-то у тетки Афониной, рукодельницы Прасковьи, в ученицах была. Прасковья сказывала, талант, мол, у девки к рукоделию. Наверное, и вправду талант, строгая Прасковья редко кого учить бралась. А пока училась Груня ремеслу, сказок Афониных наслушалась вдоволь. Особо одна ей в душу запала, про госпожу Удачу. Говорилось в сказке о том, как ездит в карете по белу свету прекрасная дама, дарит людям удачу. Мимо кого она проедет да в окошко с улыбкой ласковой выглянет, тому вскоре в работе удача будет. С кем рядом остановится, слово приветливое молвит, тот жди успеха в делах сердечных. А порой случается и вовсе небывалое: госпожа из кареты выходит да в гости к кому-то наведывается. Уж такой человек, к которому гостья распрекрасная пожаловала, всю свою жизнь неудач знать не будет. А если госпожа Удача хлебом-солью не побрезговала, достигнет тот человек высот небывалых, чинов высоких, всю жизнь будет жить в почете да богатстве. Вот какая она необыкновенная, госпожа Удача. Да только где ж бедной рукодельнице госпожу Удачу-то встретить, если день-деньской просиживает она у окошка за пяльцами да коклюшками, только из окна свет белый и видит. Вот когда позавидуешь сестрам своим да подружкам, что в поле с утра выходят. Хоть и тяжел их труд, зато вокруг простор бескрайний, и всяк, кто мимо проезжает, незамеченным не останется. Правду сказать, ни сестрам Аграфены, а было у Петра, кроме нее, еще три дочери, ни подружкам их до сих пор госпожу распрекрасную встретить не доводилось, видать, не ездят шикарные кареты по всеми забытым деревушкам. Даже название их деревеньки – Глухово – само за себя говорит.

Лишь однажды довелось Груне экипаж роскошный увидеть. Сидела девушка, как обычно, у окна, иголкой пальцы колола, что-то не шла у нее в тот день работа, как нарочно, вот она в окошко и смотрела больше обычного. А карета мимо окошка как раз проехала да у соседней избы остановилась, где тетка Прасковья проживала. А за каретой всадники в богатых одеждах, и кони у них – не кони, заглядение! Спешились всадники, один из них, молодой красавец, дверцу кареты распахнул и помог выйти девице сказочной красоты. Груня аж дышать перестала, так боялась спугнуть свое счастье. Птицей вылетела на улицу, побросав свое рукоделие, все нитки второпях перепутав. Да что там Груня, почитай, вся деревня собралась зрелищем небывалым полюбоваться. Всадников-то княжих здесь хоть иногда видали, а уж чтобы роскошная карета с прекрасной дамой в глухомани появилась, такого еще не видывали даже старожилы местные. Только показалось Груне, что уж больно молода красавица приезжая, не старше ее будет. Неужто госпожа Удача может быть девицей юной? Пробралась Груня к крыльцу поближе, хотела дождаться, когда приезжие выходить будут. Может, повезет ей, да упадет взгляд прекрасной госпожи на бедную рукодельницу? А вдруг выйдет и такое везение, что красавица ей слово молвит? Об этом Аграфена даже мечтать боялась, чтоб не спугнуть хрупкое свое счастье. Однако все еще лучше обернулось.

Вышла на крыльцо суровая тетка Прасковья, брови нахмурила, на зевак прикрикнула: «Не балаган вам тут, чего рты-то раззявили? Али руки занять нечем? Племянник ко мне в гости пожаловал, а коли кто из вас ему понадобится, найдет, не сомневайтесь!» После такой отповеди ошарашенные зеваки стали понемногу разбредаться, тетка-то Прасковья молчунья была, говорила редко и голос обычно не повышала. Да и фраза ее последняя прозвучала как-то двусмысленно, умные головы тотчас посетила мысль, что с Афоней они обошлись не лучшим образом, выжили его из деревни, а Прасковья, у которой, окромя племянника, на всем белом свете родной души не было, видать, им этого так и не простила. Афоня-то, если это он, конечно, похоже, в силу вошел, вон с каким шиком появился, как бы чего не вышло. Так подумали мудрецы деревенские да и убраться от греха подальше поспешили. Остались во дворе только всадники приезжие да Груня, прижалась к яблоньке так, что, казалось, слилась с шероховатым стволом, очень уж ей хотелось еще хоть разок госпожой прекрасной полюбоваться. Тетка Прасковья ее, конечно же, заметила, но не рассердилась, а улыбнулась да в дом пригласила. К удивлению великому, Груня и впрямь признала в богато одетом, красивом молодце сказочника Афоню, племянника Прасковьи. А девушка, на королевну из сказок похожая, оказалась невестой Афониной, Василиной. Говорила Василина с Груней ласково, о жизни деревенской расспрашивала. Вначале оробела Аграфена, потом в себя пришла настолько, что осмелилась даже тайком потрогать роскошную ткань нарядного платья у гостьи. Узнав, что Афоня тетку с собой в город забирает, Груня расстроилась, но погоревать как следует не успела. Сделала ей Прасковья подарок просто царский, бедная девушка, которая в жизни подарков не получала, дара речи лишилась. Оставила ей наставница как любимой своей ученице и образцы кружев, что не только по всему княжеству славились, но и за его пределами, и нитки, каких в глуши деревенской не достать; а самое главное – отрез ткани заморской на платье. Ткань та блестела, переливалась и, подобно волне морской, цвет меняла. Груня от нее глаз отвести не могла, а глаза у Аграфены – точь-в-точь ткань заморская. Василина тоже подарок сделала, отколола от своего роскошного платья брошь в виде цветка с самоцветами. Груня такой роскоши никогда и в руках-то не держала, не то чтобы носить.