Рождество на острове - Дженни Колган

И о том, что человек, которого она любила, имел и других любящих его, не только ее одну. Груз теперь не будет лежать только на ее плечах. И ей не придется постоянно следить за каждым своим шагом, становясь рабыней его жуткого прошлого.

К тому же, если честно, Марк и Джоэл слишком долго притворялись, будто между ними существуют только профессиональные отношения.

Флора снова приложила ладонь к животу, ей вдруг показалась, что она опустела… Марша обняла ее, и Флора прислонилась к пожилой женщине.

– Все будет в порядке, – прошептала Марша, поглаживая Флору по голове.

Флора понимала, что Марша не ее мать, и Марша знала, что не стоит и пытаться играть эту роль, но обе они отчаянно нуждались хоть в каком-то действии.

– Ох, ну да… Но тебе придется ухаживать за нами, когда мы состаримся или еще что-то случится, – заговорил Марк, когда немного пришел в себя, а Марша уже достала из холодильника шампанское. – Мы всё рассчитали, так что имей это в виду.

– Мы намерены вместе отправиться в Дом престарелых греков, живущих вечно, – сообщила Марша. – Уже все устроено. Там тебе придется постоянно пить оливковое масло.

Флора улыбнулась.

– А может быть, тебе придется жить с нами на каком-нибудь острове… – предположил Марк, – если нам потребуется постоянный уход.

Марша посмотрела на окна:

– Здесь всегда так?

– Почти, – ответила Флора.

– Ну, думаю, все будет в порядке, – решила Марша.

Марк и Марша оставили их спать, чего, конечно, и быть не могло. Вместо сна Флора и Джоэл просто держались друг за друга, словно пережившая кораблекрушение пара, а кровать была их плотом.

– Ты не… не сожалеешь о своих настоящих родных? – спросила Флора. – В конце концов, кто-то из них мог и остаться где-нибудь.

– Нет, – просто ответил Джоэл. – У меня никогда никого не было. Рядом со мной. Никогда.

И это было правдой: семья его биологической матери отреклась от этой наркоманки задолго до того, как его биологический отец зарезал ее прямо на глазах Джоэла, которому было тогда четыре года.

– Никто никогда меня не любил, – после долгого молчания тихо заговорил Джоэл, накрыв голову одеялом. – А теперь сразу трое… И я никогда, никогда от этого не откажусь. Обещаю.

И тут кто-то постучал в дверь.

– У нас тут что, цирк на Пикадилли? – проворчал Джоэл.

– Может, Санта? – предположила Флора.

– А он стучится?

Джоэл выбрался из кровати. Снаружи стоял Сайф, и вид у него был измученный и мокрый. Он притащил нечто здоровенное, что колотилось о стены, когда его несли, производя массу шума.

– Я должен ее обследовать, – с виноватым видом объяснил Сайф.

– О, ну да, конечно… извините, – сказала Флора.

Но вот что странно: она уже чувствовала себя намного лучше прежнего.

Флора тоже вылезла из постели, Джоэл подал ей халат, а Сайф измерил температуру и кровяное давление и спросил, продолжается ли кровотечение. Флора ответила, что нет, а Сайф спросил, чувствует ли она еще легкие судороги в животе, но Флора сказала, что не уверена, и Сайф предупредил, что такое может еще повториться в ближайшие пару дней. Флора кивнула.

А потом Сайф открыл футляр и достал из него аппарат, который принес из хирургии.

Иона была очень занята, обнимаясь с Анатолием, так что почти не заметила отключения электроэнергии, потому что Анатолий был ростом в шесть футов четыре дюйма, со светлыми волосами, высокими скулами и своей внешностью превосходил любые стандарты, а не только стандарты Мура.

Айла танцевала с Владом, когда погас свет, и он – серьезный инженер из Санкт-Петербурга и тоже, позвольте заметить, настоящий красавчик, – тут же выглянул наружу и, увидев погрузившийся во тьму остров, сразу позвонил своим друзьям, которые явно не прятались в субмарине где-то посреди залива, и все они поспешили присоединиться к ним.

Поэтому, когда два часа спустя в «Харборс рест» снова загорелся свет и все обрадовались, посетителям показалось, что они увидели, как удвоилось – или учетверилось – количество светлокожих молодых людей, очутившихся у бара. Они принялись пить водку и учить местных жителей петь «Тихая ночь, дивная ночь».

Свет загорелся, когда Сайф уже внимательно осматривал свой аппарат.

– А, – пробормотал он, – так-то лучше.

Флора таращилась на него, ее сердце нервно подпрыгивало.

– Мне казалось, вы говорили… Вы определенно говорили, что не намерены разгуливать по деревне с аппаратом УЗИ, – произнесла она наконец.

Сайф посмотрел на нее.

– Все меняется, – проворчал он.

Джоэл топтался рядом, все еще не совсем понимая, что происходит, а Сайф вымыл руки, а потом взял холодный тюбик голубого геля и выдавил его содержимое на живот Флоры.

За окнами кружил снег, в спальне не раздавалось ни звука, пока наконец аппарат не начал ровно гудеть, и тут словно сама комната затаила дыхание.

– Не шевелитесь! – приказал Сайф.

Доктор не смотрел в лицо ни Флоре, ни Джоэлу, он просто начал исследование. Ему хотелось сказать что-нибудь… что-нибудь утешающее насчет того, что подобное иногда случается, – но зонд скользил по гелю, и даже до того, как монитор как следует прогрелся, Сайф ощутил в пальцах нечто странное… Он прижал зонд крепче. Монитор он повернул так, чтобы его не видели Флора и Джоэл. И ждал, пока не убедился окончательно.

После этого он развернул монитор. И прибавил звук в сканере, так что теперь они слышали тихое шелестящее биение, быстрое и уверенное.

– Кто-то там зацепился и ждет, – сказал Сайф.

Ждет. Это было верно по отношению к малышу. Но и для каждого из них это тоже было верно сегодняшней ночью. А возможно, и для всего мира.

Сайф вышел в темноту. На промерзших улицах никого не было, хотя шторм утих. А ему хотелось глотнуть немного свежего воздуха до того, как он вернется домой, – он оставил мальчиков сидящими перед камином, убедив их, что отключение электричества тоже своего рода приключение, хотя оно и могло напомнить о прошлом. Но они в конце концов просто заснули. Эш прижимал к себе огромного пушистого тигра, и даже Ибрагим задремал, хотя и был все еще переполнен изумлением из-за того, что кто-то думал о них с таким вниманием, что догадался подарить игровую приставку, его давнюю мечту. Он просто не в силах был в это поверить. И Сайф заметил в глазах сына намек на понимание того, что люди могут заботиться о нем, пусть даже он сердит и скандален.

Сайф прошел к стенке набережной. Наступила полночь: день Рождества. Ветер утих, все вокруг замерло, над головой появились звезды, и Сайф стал смотреть на них. Телефон в его кармане звякнул. Батарейка была почти разряжена, Сайф лишь на минутку включил ее в зарядник в машине. Он удивленно посмотрел на сообщение, которого не заметил прежде.