Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид

Таджикистан оставался бедной и отсталой республикой на периферии Советского Союза. Его финансы зависели от субсидий Москвы. После 1991 года вражда между узбеками и таджиками, а также между соперничающими таджикскими кланами вышла на поверхность. В результате гражданской войны между неокоммунистическим правительством и союзом исламистов страна была опустошена. Снова тысячи таджикских мятежников и беженцев нашли убежище на севере Афганистана, а правительственные войска пользовались поддержкой русской армии. В 1993 году президент Борис Ельцин заявил, что таджикско-афганская граница — это «на самом: деле граница России», а 25 тысяч русских солдат, размещенных там, будут защищать Россию.[199] Таким образом, Москва вновь утвердилась в Средней Азии.

Впоследствии неокоммунистическое правительство и исламская оппозиция в Таджикистане заключили мир при посредничестве ООН. Но ни те, ни другие не были способны объединить разрозненные таджикские кланы в целостную нацию. Внутренняя рознь и «отсутствие собственной интеллигенции, способной выработать национальную идею, связывающую людей со своей землей и друг с другом» оставили страну уязвимой для влияния из Афганистана.[200] Оба соперника в гражданской войне впоследствии сотрудничали с Масудом, который стал символом таджикского национализма во время своей борьбы с талибами. Талибы сами способствовали созданию такого образа Масуда, обвинив его в намерении создать «Великий Таджикистан» путем присоединения афганской провинции Бадахшан к Таджикистану. Масуд отрицал подобные планы. Для Таджикистана Талибан представлял собой исламский фундаментализм, враждебный более современной суфийской культуре Средней Азии. Пуштунский же национализм прямо противоречил стремлениям таджиков.

В Узбекистане воинствующий исламизм, отчасти питаемый из Афганистана, является наиболее серьезной угрозой для президента Ислама Каримова. Узбеки, самая многочисленная, агрессивная и влиятельная раса в этом регионе, занимают место политического центра и средоточия ислама в Средней Азии. Узбекистан граничит со всеми республиками Средней Азии и с Афганистаном. Его главные города — Самарканд и Бухара — за две с половиной тысячи лет существования стали домом бесчисленного множества цивилизаций и были вторым по значению центром исламской учености после Аравии. В Средние века в Бухаре насчитывалось 360 мечетей и 113 медресе, и даже в 1900 году 10 тысяч студентов учились в 100 действующих медресе. Протянувшаяся на 250 миль Ферганская долина имеет давние традиции ученого и воинствующего ислама (в частности, басмачества) — это богатейший сельскохозяйственный район Средней Азии, а также центр исламской оппозиции Каримову.

Узбеки ведут свою родословную от монголов Чингисхана. Один из монгольских родов — Шейбаниды — в 1500 году завоевал территорию современного Узбекистана и северного Афганистана. Махмуд ибн Вали, историк XVI века, описывал ранних узбеков как «знаменитых своим дурным нравом, быстротой, отвагой и твердостью» и довольных репутацией беззаконников.[201] С тех пор узбеки мало изменились в своем стремлении снискать власть и влияние. Узбекистан — крупнейшая республика Средней Азии с населением 22 миллиона человек. А благодаря тому, что еще шесть миллионов узбеков живут в других среднеазиатских республиках, причем в трех из них (Таджикистане, Туркменистане и Казахстане) составляют влиятельное меньшинство, Каримов имеет единокровных союзников для установления господства в регионе. Около двух миллионов узбеков проживает на севере Афганистана в результате миграций во время и после восстания басмачей. Еще 25 тысяч узбеков живут в китайской провинции Синьцзян.

Задолго до вывода советских войск из Афганистана Москва и Ташкент культивировали афганских узбеков, чтобы использовать их в качестве санитарного кордона на севере Афганистана, способного сопротивляться натиску моджахедов. Около десяти лет такой политике сопутствовал успех. Генерал Рашид Дустом контролировал шесть провинций и, пользуясь военной помощью Москвы и Ташкента, отбивал все атаки сначала моджахедов, а потом и талибов. Каримов тем временем пытался создать антиталибский блок из республик Средней Азии и России. Однако после падения Мазари-Шарифа в 1998 году политика Каримова провалилась, а Талибан оказался ближайшим соседом Узбекистана. После этого влияние Узбекистана в Афганистане заметно уменьшилось, так как Каримов не хотел поддерживать таджика Масуда.

Вместе с тем Каримов безуспешно пытался повлиять на события в Таджикистане, где узбеки составляют 24 процента населения. В 1992 году Каримов оказал военную помощь таджикскому правительству для подавления мятежа исламистов. В 1996 году во время переговоров между соперниками Каримов попытался заставить обе стороны предоставить больше прав узбекскому меньшинству и поддержал восстания узбеков на севере Таджикистана. Каримов продолжает противиться попыткам таджиков создать коалиционное правительство с участием мятежников, поскольку это показало бы исламистов в слишком хорошем свете — в том числе и отчаявшимся жителям Узбекистана.

Каримов управляет авторитарным полицейским государством и указывает на гражданскую войну в Афганистане как на причину репрессий в своей стране. Наиболее значительное сопротивление Каримову оказывает радикальное исламское подполье в Ферганской долине, включающее и группы ваххабитов. Многие подпольщики тайно учились в Саудовской Аравии и Пакистане или прошли подготовку в лагерях афганских моджахедов в 80-е годы. Впоследствии они установили связи с талибами.

Каримов ввел самые суровые в республиках Средней Азии законы против исламского фундаментализма. Он ограничил все, начиная от обучения в медресе и кончая ношением бород. Во всех беспорядках он обвинял ваххабитов — термин, применяемый узбекскими властями ко всем исламским активистам. Но поскольку половина населения Узбекистана моложе 18 лет, а безработица и инфляция растут, беспорядки среди молодежи возникают все чаще. Режим не признает права молодежи на недовольство своим социальным и экономическим положением. Хотя Узбекистан, возможно, и самое сильное государство в Средней Азии, но ему угрожает самая сильная политическая и религиозная поляризация. Неудачные вылазки Каримова в Афганистан и Узбекистан только придали сил воинствующему исламизму.

Но, несмотря на это, Узбекистан — ведущий игрок в новой Большой игре. Он производит достаточно нефти и газа, чтобы покрыть свои собственные потребности, и вскоре станет их экспортером. Сначала нефтяные компании пренебрегали Узбекистаном, торопясь заключить контракты с его соседями. Каримов с завистью относился к их успехам в деле привлечения иностранных инвестиций, хотя и отказывался ослабить государственный контроль над экономикой для привлечения иностранных инвесторов. По мере того как Узбекистан становится экспортером энергии, он приобретает больший интерес к постройке новых газо- и нефтепроводов, выгодных ему, но в то же время он будет стараться не допустить чрезмерного процветания своих соседей и увеличить свое влияние в регионе.