Спецназ обиды не прощает - Евгений Костюченко

— Так, — сказал Камыш. — Значит, до майора ты не дорос. Рассуждения лейтенантские. Пошли дальше. Тебе что, уже другие предложения были? Азимов, что ли, подкатился? Отсылай его подальше, Рома. Ихний «Туранбуран» скоро накроется, и останешься ты у разбитого корыта.

— Я думал, вы в одной конторе.

— Контора одна, кабинеты разные. Мы их просто содержим, ну и помогаем иногда. Они ведь сами-то ничего не умеют. Посредники. Открывают турфирму, набирают специалистов разовыми контрактами. Кого на месяц, кого на полгода. Открывают охранное агентство — то же самое. И так все время. У людей нет перспективы.

— Братишка, ты же сам меня вербовал в этот «Туранбуран», — напомнил Зубов. — Как раз перспективу и обещал.

— Так то вчера было, — Камыш махнул рукой, — и при посторонних. Это я не тебя вербовал, а того придурка, Нури. С тобой-то сразу все было ясно. А таким как Нури самое место у этих туранцев. Это же турецкая лавочка. Весь прикол в том, что в Турции они под запретом. Типа экстремисты. А в России им полная воля. Пока. Вербуют народ толпами, прямо как ленинский призыв. Все сразу турками оказались, и чеченцы, и башкиры, и якуты. Ну и сколько это может продолжаться? Ну год, ну два. А потом будет обвал, типа МММ. Но до этого еще далеко, и мы их пока что содержим.

— Если не туранцы, тогда на кого ты работаешь?

— У нас международная организация, — солидно ответил Камыш. — Сам все увидишь. Очень серьезная организация.

— Серьезная организация серьезно копает, — сказал Зубов. — Я не люблю, когда меня просвечивают.

— Не волнуйся, Рома. Твое прошлое никого не колышет. От тебя требуется только одно. Чтоб ты был профессионалом. А партийность, национальность, судимость — это все херня. Говорю тебе, у нас нет замполитов. У нас вместо них финансисты. Они людей ценят. Таких, как ты, например. Которые дают результат. Вот пока туранцы дают результат, мы им платим. А как только москали их прихлопнут — выкинем на помойку. Так что думай, Рома, думай.

Зубов рассеянно смотрел в окно. Он успел кинуть взгляд на запыленную приборную панель, когда машина разворачивалась. Прибыв на место, он кинет второй взгляд и узнает пройденное расстояние. Может быть, возвращаться придется уже без конвоя, и эта информация не помешает.

Он приучился запоминать только нужную информацию. А все, что рассказывал ему Камыш, могло быть враньем, необходимым для нормального контакта. Обещание перспектив, легенды о мифической международной организации. Если такая организация существует, и если она способна содержать такую ораву «туранбуранцев», то вряд ли об этом можно рассказывать постороннему, даже с целью вербовки.

А может быть, этому Камышу поговорить не с кем, вот он и болтает. Может, я ему просто понравился, подумал Зубов, опасливо отодвигая колено от руки Камыша, лежавшей на рычаге передач.

А ведь это плохой знак, подумал он чуть позже. Если он не боится со мной болтать, значит уверен, что я не проболтаюсь.

Почему уверен? Потому что мне отсюда уже не выйти.

Стандартная схема. Набирают одноразовых исполнителей. После работы их устраняют.

Ну, это мы еще посмотрим, кто кого устранит, решил Зубов и снова глянул на приборы.

Сорок два километра вдоль моря по укатанному песку, иногда по разбитому асфальту, иногда по лужам. Справа сверкало зеленое море, слева белели низкие дачные домики, прикрытые желтой и бурой пеной осенних садов. Показались кварталы пятиэтажек, затянутые дымкой смога. Через окно врывался острый запах химии, от него щекотало в носу и резало глаза.

Машина остановилась у придорожной шашлычной. Здесь уже стоял знакомый автобус с серыми занавесками. Рядом зеленый «транспортер» и полицейская «шестерка».

— Не высовывайся, — сказал Камыш. — Сделай вид, что тебя здесь нет. А я пойду боевую задачу получать.

Через час похоронный автобус в сопровождении трех машин направился по размытой дороге вдоль моря. Мимо города, мимо промышленной зоны, вдоль трубопроводов, перебираясь через рельсы, процессия наконец добралась до сточного канала.

На позиции Камыш разводил бойцов по одному. Все они были на этот раз одеты в замызганные спецовки. Зубов насчитал четверых стрелков с «кипарисами» и двоих со снайперскими винтовками. Одного из них он узнал сразу — это был Щуплый. Зубов приметил место, где тот пристроился: на насыпи за котлованом, под половинкой бетонного кольца.

— А мы с тобой, как белые люди, будем работать в человеческих условиях, — сказал Камыш, пытаясь завести машину. — Салабоны пускай пашут. Старая гвардия имеет право на льготы.

Он переехал через мост и остановился на обочине. Отсюда не было видно ни автобуса, ни стрелков. Зато отлично просматривался другой берег канала.

— Не вижу таджиков, — сказал Зубов.

— Рано еще, — сказал Камыш, разматывая тряпку, из-под которой появлялся «Винторез» с каким-то нестандартным прицелом. — Подними капот и поставь сзади ведро. Типа у нас авария. Осмотрись. Как тебе позиция?

— Херовая позиция, — сказал Зубов. — Машины ездят. Завод какой-то вонючий. А если сейчас толпа с работы повалит? Зачем такие спектакли? Что за война в черте города? Нельзя было вытащить этих козлов куда-нибудь в горы, в лесок?

— Ну, не бухти, не бухти, — сказал Камыш и распечатал коробку с патронами. — Все продумано. Сегодня выходной, людей здесь нет. В нужный момент дорогу перекроют. Козлов положим, как в тире. Тук тук-тук, и все дела. Главное, не зацепи группу досмотра, когда они налетят за грузом. Похоронная команда — раз, и всех в автобус подобрала, их там всего-то трое-четверо, не больше. И все дела. Останется только тачка на дороге, да и хрен с ней, некогда возиться.

Он положил перед собой рацию. Оттуда донесся шелест эфира, и голос Азимова произнес:

— Я первый. Всем постам. Ждем, мальчики, ждем. Десять минут ждем.

— Он тебе заливал про сына? — спросил Камыш.

— Достал просто.

— Да он всех тут достал. А пацан его подставил. У тебя есть дети?

— Не знаю.

— Значит, нету. И это правильно, Рома. Какие, на хрен, дети? Всю жизнь на них корячишься, а они тебя потом так подставляют. Если пацан свинтил, Азимову кранты. И даже ты его не спасешь.

— Так его за пацана хотели замочить? — спросил Зубов.

— За пацана тоже.

— Так значит, ты знал, что я с ним под расстрел попадаю?

— Но ты же не попал, — спокойно сказал Камыш. — Все от человека зависит, Рома…

Изредка по шоссе проносились машины, обдавая их волной тугого горячего воздуха, и поднятый капот скрипел, раскачиваясь.

Справа простиралась степь. Зеленели полосы травы, чередуясь с пятнами выжженной черной земли. Мартовское солнце пригревало по-летнему, и ветер приносил запах разогретой степи, и силуэты далеких синих гор дрожали в теплом мареве. «Да нет, — понял Зубов, — это марево не от тепла, а оттого что из земли испаряется какая-то химическая дрянь. Вот ведь нашли местечко».