Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— А, — я кивнул, сел рядом на пол. — Наська, извини. Ты на меня обиделась.

— Ничего, я просто стала нервная и обидчивая не по делу, — ответила куколка. — Это, наверное, подкрадывается мерзкий подростковый возраст. Б-р-р!

Я засмеялся.

— Да ладно, я сам неправ. Ты как себя чувствуешь?

— Норм…

На самом деле выглядела она больной: румянец на щеках, мешки под глазами, зрачки расширились и быстро пульсировали. Это всё их мутагены…

— Чего почитать посоветуешь? — Наська подняла книжки.

— Во-первых, посоветую не здесь читать, — сказал я, щурясь. — Темно, глаза испортишь…

— У нас другое зрение.

— Во-вторых… «Женщина французского лейтенанта» и «Нетерпение сердца»? Уверена, что…

— Что по возрасту?

— Что интересно будет!

— Всё интересно. С чего начать?

Я пожал плечами.

— Слушай, я не читал. В школьной программе их не было… Знаю, что обе про любовь…

Наська перевернула книжки, посмотрела на обложки. Сказала:

— Надо же. А я и не догадалась!

На обеих обложках, разумеется, были изображены дамы и джентльмены с лицами, исполненными любви и страдания.

— Думаю, стоит прочесть обе, — сказал я примирительно.

— Так и сделаю, — решила Наська. — Милана ушла, кстати. Они там щебетали с Дариной, потом Милана ушла.

— Ага, — сказал я. — Ну…

— Она тебе записку оставила.

Я взял из рук куколки мятую бумажку, сложенную раза в четыре. Спросил:

— Читала?

— Ты с ума сошёл, да? — возмутилась Наська. — Такое спрашивать?

— Значит, читала, — кивнул я.

— Ну, читала, — Наська отвела глаза. — Она же не запечатана…

— Ясно, — сказал я, не разворачивая записку. — Наська, у меня к тебе просьба есть. Серьёзная.

— Ну? — она заинтересовалась и даже отложила книжки.

— Я заходил сейчас в соседний Комок. Хотел кое-что купить, но… в общем, не продали.

— Кристаллов нет?

— Кристаллы есть, но не продали, — я помолчал. — Но у меня там ещё один заказ подвис. Это… ну, подарок Дарине. Продавец велел зайти утром, в девять. А я не уверен, что смогу. Заберёшь? Тебе разрешают одной в Комок ходить?

Наська фыркнула.

— Разрешают. Теперь кто запретит? Тем более завтра Дарина как раз в Комок идёт. Может, и я с ней…

— Ну и здорово, — обрадовался я. — Я предупредил, Продавец отдаст тебе заказ.

— Оки, — согласилась Наська. — Ты записку хочешь прочитать?

— Я прочитаю, — успокоил я её. — Обязательно. В темноте не хочу, у меня же глаза обычные.

Протянув руку, я потрепал куколку по голове.

— Ладно, пойду, дел по горло. Не буду мешать чтению.

— Эй, Максим… — голос Наськи стал чуть тревожным. — А у тебя всё в порядке?

Я подмигнул ей.

— У меня всё в порядке. Честно.

— Я могу чем-то помочь?

— Да ты и так мне помогла вчера, — сказал я. — Как мы со Слугами-то, а?

Но Наська продолжала смотреть требовательно и настороженно. Я вздохнул и сказал:

— Можешь, если у тебя есть двухцветный кристаллик. Или трёхцветный.

— Этих нет, — Наська покачала головой. — У меня вот такой есть…

Она запустила под себя руку и вытащила шкатулку — дешёвую пластиковую шкатулку для детской косметики и бижутерии, которую я когда-то ей подарил. Открыла — затренькала простенькую мелодию кружащаяся фигурка балерины. Шкатулка больше не была пустой — там лежали какие-то мелкие куколки, фигурки из «Лего», блескучие кольца с огромными «драгоценными камнями». Наська открыла крошечный отсек и достала кристалл — гранёную пирамидку в сантиметр длиной. Какую-то мутную, непонятную…

— Держи. Утром нашла один.

Я осторожно взял кристалл и поднёс к глазу. Прищурился и посмотрел сквозь него на тусклый свет люстры.

Кристалл был радужный.

Он переливался всеми цветами — от красного до фиолетового, удивительным образом соединившимися, но не смешавшимися. Как там говорил Джеймс Бонд: «Взболтать, но не смешивать»? Вот и здесь: горела рубиново-красная грань, апельсиновой коркой шла оранжевая полоса, сиял лимонно-солнечный жёлтый цвет, проступала сочная травяная зелень, небесно-голубая линия переходила в синее, будто морская вода, пятно — и везде проступали фиолетовые точки.

Все цвета спектра в одном крошечном кристалле.

— Наська… — выдохнул я.

— Сгодится такой?

— Не знаю, — ответил я. — Что я говорю? Сгодится. Продавцы от двухцветных трястись начинают… Наська, я не могу его взять. Знаешь, сколько это шоколада?

— Сколько? — заинтересовалась она.

— Целая фабрика. Наверное.

— Много сладкого вредно, — куколка улыбнулась. — Бери, Максим. Он твой.

— Почему мой?

— Мне он не нужен, — серьёзно сказала Наська. — А тебе очень, я вижу. Значит, твой.

— Спасибо, — сказал я. — Правда, спасибо. Ты очень помогла.

— Иди, занимайся делами, — Наська улыбнулась. — Я книжку хочу почитать.

Я кивнул, встал. Глянул на возвращающуюся Же.

Может быть, я только что получил шанс сам забрать подарок для Дарины.

— Сумку возьмёшь? — спросила Наська.

Я взял.

К «своему» Продавцу я решил не возвращаться. Во-первых, я был обижен — он очень резко отверг все мои просьбы продать ещё боеприпасов, не говоря уж о каком-нибудь «особенном» оружии. Во-вторых, если его синтезатор и впрямь был занят сложным заказом, он мог просто не выдать мне оружие сразу.

Да ладно, чего врать. Я решил его наказать.

Комков в Москве много.

Быстрым шагом я дошёл до метро «Тверская». Но вместо того, чтобы нырнуть вниз по ступенькам, присел на гранитное ограждение лестницы напротив одёжного магазина. Посидел немного, потом достал и развернул записку от Миланы.

В общем-то я знал, что там написано.

Почерк у Миланы был аккуратный, почерк девочки-отличницы, его даже студенческая жизнь не испортила.

«Максим! Ты уже всё понял, да? Я была неправа. Так нельзя. Я делаю больно тебе и Дарине. И себе тоже. Глупо всё получилось. Если будет нужна помощь — я всё для вас сделаю. Но просто так нам лучше не видеться. Поцелуй от меня Дарину. У вас всё будет хорошо, я знаю. Спасибо за прогулку по Луне. М.»

И всё.