Красный волк - Н. Свидрицкая

её населения. Не лично, так понаслышке всех их и их гербы здесь знает практически каждый ребёнок.

— Мы не претендуем на дворянство… — Начала было Ва, но Ош перебил её не очень вежливо:

— Для простолюдинов вы слишком чисты, высоки ростом, здоровы и слишком гордо держитесь. Посмотрите на свои руки!

Ва с интересом посмотрела на свои руки, которые не без оснований считала грубыми из-за привычки самой возиться в различных механизмах.

— И тем не менее. — Правильно интерпретировал её взгляд Ош. — Даже эти руки слишком нежные и холёные по сравнению с руками местных. Обрати внимание на руки местных, если представится такая возможность, и поймёшь, что я имею в виду.

— И что ты предлагаешь? — Спросил Ив.

— Я помогу вам. — Ош сел. — Попробую, по крайней мере. Не ради Шейнана, конечно, которого я совсем не знаю.

— А ради кого? — Поинтересовалась въедливая Ва.

— А какая разница? — Отрезал Ош.

— Понятно. На Грите ведь тоже есть двойник?

Ив взволнованно посмотрел на Оша. Как тот сказал в первый момент? «Где Орин, Анна?»

— Наверное, есть. — Дёрнул светлыми бровями Ош. — Почему нет? Всё логично.

— Орин? — Ва, оказывается, тоже умела слушать.

— Этого я вам не скажу. Моя кровь взорвётся во мне, скажи я хоть слово об этом корабле. Но можете считать, что некоторым образом я беспокоюсь о двойнике.

— Некоторым образом? — Ив неожиданно схватил Оша за руку и повернул запястьем, где до сих пор остался шрам, вверх. — Это теперь так называется? Я знаю ваши обряды.

Ош вырвал руку, вновь почувствовав злость, и вновь подавив её.

— Забудь об этом, если рассчитываешь на мою помощь. К делу, мероканцы, к делу. Достать маяк для меня — не проблема, но что вы собираетесь с ним делать дальше? Как собираетесь улететь с Савалы и найти вашего Шена?

— Это наши проблемы! — Заявила Ва, а Ив ответил:

— Пока не знаем, но придумаем.

— Я так и думал. — Кивнул Ош.

— Можешь что-то предложить?

— Могу. — Ош с сомнением посмотрел на мероканцев. Оба они, как должен был с сожалением констатировать Ош, были до омерзения не похожи на местных жителей. Впрочем, для савалян это был не факт: они верили в существование неведомых земель, где жили безголовые люди, покрытые шерстью, у которых рот находился на животе, а глаза — на плечах; при таком буйстве фантазии и полном отсутствии здравого смысла и научного взгляда на вещи, они не разоблачили бы в мероканцах инопланетян, приняв их за жителей каких-нибудь ещё неведомых земель. Но кипов это обмануть не могло. Доносчиков в Рюэль было, хоть дорогу мости — они доносили всем и на всех, в том числе и кипам на всё подряд. Однажды Ош даже чуть не придушил одного такого, слишком рьяного, но с трудом сдержался, только послал свою подружку Лоти к людям, на которых тот донёс, предупредить.

Впрочем, были и на Савале земли, где жили высокие, смуглые люди — далеко на юге, очень далеко. Сомнительно, что такие могли бы появиться здесь, в горной северной стране, очень обособленной и изолированной от остальных савалянских цивилизаций. Если только…

— Если только, как свита какого-нибудь вельможи. — Сказал он вслух. — С юга.

— Мы? — Уточнил Ив.

— Да. — Кивнул Ош. — Далеко на юге, в другом полушарии, есть люди другой расы, которые выше и смуглее местных. Но они считаются здесь варварами, нечистыми, поклонниками огня и солнца, употребляющими в пищу ящериц и рыб. Видите ли, всё, что не имеет красного мяса и крови, считается здесь нечистой пищей и вызывает отвращение. Как, впрочем, и другой цвет кожи, волос, глаз, другая религия, другой язык и другие обычаи.

— А кто будет вельможей? — Подозрительно спросила Ва.

— Есть у меня одна идея. — Откликнулся Ош. — Но для этого я должен вернуться в Рюэль, прямо сейчас, и один. Этот человек найдёт вас завтра; возможно, немного позже, и с ним вы придёте в Рюэль. Там я вас найду и отдам маяк. И расскажу, как вам выбраться отсюда в космос.

— А ты? — С сомнением спросил Ив. — Что будет с тобой?

— Ничего такого, что я не мог бы пережить. — Чуть усмехнулся Ош.

— Но ты пострадаешь…

— Это уже не важно. Поверь, хуже, чем Савала, наказания для такого, как я, быть не может.

— Мне очень жаль.

— А мне нет. — Отрезал Ош. — Так как? Доверяете вы мне? Будете ждать здесь двое суток?

— Нет. — Отрезала Ва.

— Да. — Возразил Ив. — Я буду.

— Хорошо. — Ош неожиданно ярко улыбнулся. — Можешь положиться на меня, Кайл Ивайр.

Он ушёл, как растворился в ночи — быстро и бесшумно. Ва недовольно обратилась к Иву:

— Я не верю ему. Пусть он помог нам, пусть он с Грита, и много сделал ради них, но знаешь, что я думаю?.. Он всё равно кип. Он лорд из одного из самых знаменитых семейств. Он всё равно ихний, а не наш; он поступил так, как поступил, оттого, что увидел в этом реальную выгоду для Кинтаны, которую сейчас кроме него никто, возможно, не видит.

— Тем более я уважаю его. — Возразил Ив. — Тем сильнее верю. Лорд — всегда лорд, и это правильно. И если он сказал: я помогу, — он поможет, даже рискуя жизнью.

— Только не Кинтаной. — Не сдавалась Ва.

— Кинтаной и я не рискну. Я давал клятву верности нашему Союзу и не собираюсь её забывать.

— Всё изменилось.

— Не для меня. И потом… а что изменилось, Ва? Те мероканцы, которых ценой своей жизни защищали кинтаниане, погибая возле Мерака, прикрывая их отход наравне с нами, они разве не выжили, разве вы сами появились на свет не благодаря им?

— Мы выплатили свои долги.

— Этот долг невозможно выплатить сполна. Разве что — прикрыв Кинтану так, как когда-то это сделали они для Мерака, но не иначе.

— Теперешние мероканцы думают и чувствуют иначе. Да и кипы переменились, и скоро ты поймёшь это, Ив.

— Что бы ни случилось, я не дам тебя в обиду.

— Я и сама не цветочек! — Широко ухмыльнулась Ва.

Они долго ещё сидели возле крохотного огонька, разведённого по всем правилам и практически не дымившего, к тому же, скрытого от посторонних глаз скалами. Они действительно не боялись никого и ничего; отчасти это была уверенность людей, с рождения знавших только безопасность и уверенных в защите со стороны цивилизации и семьи; но было в этой уверенности и нечто более конкретное. Тысячи лет цивилизации не стёрли их генетической памяти об этих временах, простых, жестоких и в чём-то более правильных, чем все последующие века. И даже не сознавая этого,