Я пойду одна - Мэри Хиггинс Кларк

— Знаю, что не могу. Спасибо, Рита.

— Мне очень жаль, Тед, я знаю, сколько тебе приходится нести на своих плечах. Но помни, что у нас все-таки есть несколько отвратительных певцов, актеров и ансамблей. Когда им удастся прорваться, они не забудут, как много ты сделал для их продвижения. Так что я тебе советую позвонить этой ведьме, когда она предложит свои пять миллионов, и сказать, как ты ей благодарен и любишь ее.

В пятницу Пенни Хэммел проехала мимо дома Оуэнса достаточно медленно, чтобы заметить движение занавесок на окне, выходившем на улицу.

«Должно быть, та женщина дома. Она услышала, как мой фургончик грохочет по кочкам, — подумала Пенни. — Но что прячет там Глория Эванс? Почему у нее всегда закрыты занавески?»

Уверенная в том, что за ней продолжают наблюдать, Пенни намеренно развернулась, не доехав до конца тупика, на тот случай, если таинственная женщина еще в чем-то сомневалась.

«Пусть знает, что я с нее глаз не спускаю, — думала Пенни. — Чем она там занимается? Такой замечательный день!.. Разве любому человеку не захотелось бы впустить в дом солнце? Она еще утверждает, что пишет книгу! Могу на что угодно поспорить, мало кто из писателей стал бы сидеть у компьютера в темноте, когда в окно могут литься солнечные лучи!»

Пенни вообще-то повернула на дорогу к дому Оуэнса, поддавшись порыву, на самом деле она собралась в город. Ей хотелось прикупить кое-что из бакалеи, а заодно не путаться под ногами у Берни. Муж был занят Великим ремонтом, хлопотал над чем-то в своей мастерской в подвале. Проблема тут состояла в том, что каждый раз, когда он заканчивал очередной рабочий подвиг, например заменял ручку на сковороде или склеивал разбитую крышку сахарницы, Берни начинал кричать во весь голос, требуя, чтобы Пенни спустилась к нему и посмотрела, как ее супруг потрясающе все сделал.

«Наверное, ему хочется, чтобы кто-то слышал его голос, он ведь большую часть времени сидит в своем грузовике один», — размышляла Пенни, поворачивая на Мидлтаун-авеню.

Она не собиралась заезжать к Ребекке, но потом заметила свободное место на парковке почти перед самым ее агентством, да еще и увидела через окно, что подруга сидит за своим рабочим столом.

«Почему бы и нет?» — тут же решила Пенни, поставила машину, быстро пересекла тротуар и распахнула дверь агентства.

— Bonjour, мадам Шварц! — прогудела она, отлично имитируя французский акцент. — Я к вам пришла, чтобы купить тот большущий уродливый особняк на Тартл-авеню, который вы не можете продать уже два года! Мне хочется снести его до основания, потому что он просто терзает глаз. В моем лимузине лежат в сундуке четыре миллиона евро. У нас есть то, что американцы называют сделкой?

Ребекка расхохоталась и заявила:

— Очень забавно, но позволь сообщить тебе кое-что, весьма похожее на чудо. У меня есть покупатель на дом Сая Оуэнса.

— А как же арендаторша? — мгновенно спросила Пенни.

— Ей придется выехать в течение тридцати дней.

Пенни осознала, что испытывает нечто вроде разочарования. Ее очень развлекали фантазии о Глории.

— Ты уже сообщила Эванс?

— Да, и она очень расстроилась, даже бросила трубку, не дослушав. Я ей сказала, что могу показать по меньшей мере пять-шесть домов куда более привлекательных, чем этот. Она сможет за них заплатить гораздо меньше, не отдавая лишнего ни за один день.

— После этого она бросила трубку? — Пенни буквально упала на стул, ближайший к письменному столу Ребекки.

— Да, расстроилась не на шутку.

— Ребекка, я только что проезжала мимо дома Оуэнса. Ты там бывала после того, как она въехала?

— Нет. Вспомни, я тебе говорила, что проезжала мимо рано утром в тот день, когда Эванс должна была туда перебраться, видела ее машину перед домом, но внутрь не заходила.

— Может быть, тебе следовало бы поискать предлог для того, чтобы туда заглянуть. Наверное, ты могла бы просто постучаться к ней, извиниться за неожиданный визит, сказать, что тебе очень жаль, и так далее. Если она окажется настолько невежливой, что не пригласит тебя войти, я скажу, что это полностью доказывает мою догадку. Там происходит что-то не то.

Ухватившись за идею, Пенни начала придумывать, как именно подтолкнуть Ребекку к действию.

— Этот дом — просто идеальное место для наркодилеров, например, — теоретизировала она. — Тихая, почти деревенская дорога. Тупик. Никаких соседей. Подумай об этом! Если ее накроют полицейские, что будет с продажей? Предположи, что она уже скрывается от закона! — Прекрасно понимая, что на самом деле у нее нет ни единого факта, подтверждающего все догадки, Пенни в конце концов сказала: — Знаешь, что я сделаю? Я подожду до вторника, потом пойду к Альвире Михан, расскажу ей все о мисс Эванс и попрошу совета. Хочу сказать, вдруг Глория и вправду скрывается от полиции и за ее поимку обещано вознаграждение? Разве такого не может быть?

Пятница началась для отца О'Брайена с семичасовой утренней молитвы за безработных, собравшихся перед церковью. В этот день, как обычно, более трехсот человек терпеливо ждали возможности позавтракать. Некоторые из них, как было известно отцу Эйдену, уже простояли в очереди не меньше часа.

Один из добровольных помощников священника шепнул ему на ухо:

— Вы замечаете, что тут много новых лиц?

Отец Эйден кивнул. Конечно, он это заметил. Некоторых из этих людей монах видел в разных медицинских пунктах для бездомных стариков, куда нередко заглядывал. Он часто слышал от них, что им приходится выбирать между едой и лечением, в котором они отчаянно нуждались.

Отец Эйден постоянно об этом думал, всем сердцем сочувствовал несчастным, но сегодня, едва проснувшись, он помолился за Зан Морланд и ее ребенка. Был ли малыш Мэтью до сих пор жив? Если да, то где мать прятала его? Он видел страдание в глазах Зан Морланд, когда держал ее за руки. Возможно ли, как в то, похоже, верила Альвира, чтобы Зан действительно страдала раздвоением личности и просто не знала, что делает ее вторая часть?

Если это было так, то не другая ли Зан приходила на исповедь и говорила о том, что участвует в преступлении и не может предотвратить убийство?

Проблема состояла в том, что не имело значения, которая половина являлась на исповедь. Отец Эйден в любом случае был связан священным обетом и никому не мог рассказать о том, что услышал.

Он помнил, какими холодными были ухоженные руки Зан Морланд, когда он сжимал их в своих ладонях.

Ее руки. Что беспокоило его при мысли о них? Тут крылось что-то очень важное, но отец Эйден не мог ничего вспомнить, как ни старался.

После обеда в монастыре он уже собирался вернуться в свой кабинет, когда ему позвонил детектив Билли Коллинз и попросил о встрече.