Бражник - Цагар Враль

клиентов в похоронное бюро. Разве что сам убивать начнет.

— Погоди, — вдруг поддержал меня Лаврентий, — в похоронных бюро работает много профессионалов. Там занимаются такими вещами, на которые нужно учиться несколько лет! Это ведь не просто положить в гроб покойника, надо его подготовить и обработать.

Ярослав на пару минут задумался, а потом отрезал:

— У нашей компании будет другая политика.

— О боже… — простонал я.

— Мы же новаторы, забыл? — подмигнул мне Ярослав. — Долой привычные глазу убранства, долой покойников, которых нельзя отличить от живых! Зачем нам разрисованные куклы? Мы дадим вам реальную смерть!

Мне начало казаться, что он сам верит в ту чушь, о которой говорит.

Ну, как тогда. С пищевой промышленностью.

— Может, ты еще и отца своего привлечешь? Чтобы он их отпевал, не отходя от кассы?

Ярослав снова задумался, и я с удовольствием обнаружил, как в его глазах угас прежний запал.

— Неплохая идея, — улыбнулся Ярослав уже без энтузиазма. — Только он не согласится. Можем Лаврентия в семинарию отдать.

Я вздохнул.

— Пока он отучится, нас всех уже повяжут.

— А? — встрепенулся Даня, а я повторил, с вызовом смотря в его глаза:

— Нас всех повяжут, — и с достоинством, на тон ниже, добавил: — рано или поздно.

Повисло молчание. Тишину нарушал только звон в моих ушах. Даня поспешил снова выпасть из разговора.

— Да с чего бы, — вдруг подал голос Артур. — У меня вообще, чтоб вы знали, второе дыхание открылось.

— А чем ты занимался все это время? — заинтересовался Ярослав.

Артур, вроде, только и ждал, пока кто-нибудь задаст ему такой вопрос. Он сел на стул, который при этом выразительно скрипнул, и протянул:

— Ну, значит, так…

В дальнейшем мы узнали ужасающие подробности его скитаний по анналам правосудия.

Оказалось, их с Сагиром взяли вместе, потому что оба они работали неофициально. Кого-то из руководства больницы после этого уволили. Но вскоре выяснилось, что у правоохранительных органов ничего на Артура нет, поэтому его отпустили. Продержали пятнадцать суток, как положено, оштрафовали больницу и пустили на все четыре стороны.

Был в его истории момент воистину удивительный. После ареста, пятнадцати суток, штрафа и увольнения руководства сам Артур все еще работал в морге, так как никто не удосужился озаботиться его увольнением.

Претензии остались только у миграционной службы.

Артур, как ответственный человек, отстоял там в очереди два дня кряду. Но, увы, этого недостаточно. Артура так никто и не принял: он попросту устал ждать своего шанса попасть на прием.

— Наверно, очередь до меня до сих пор не дошла, — хмыкнул он, когда закончил свой рассказ.

— Выходит, ты даже ничего не потерял? — подвел итог Ярослав. — Ни место в морге, ни машину? И тебя даже не депортировали?

— Не-а, — лучась радостью мотнул головой Артур. — Я в порядке.

Он действительно был в порядке, наш Артур.

— Значит, — Ярослав хлопнул в ладоши и потер их друг о друга, — можем начинать.

Я спросил у него, с чего мы начнем, а он ответил:

— Точно так же, как в прошлый раз: с маркетинга. Но! — он поднял в воздух указательный палец. — На этот раз мы будем печатать только визитки. Сэкономим.

— На кой черт нам визитки? — проворчал я. — Ходить по домам и спрашивать, не хотят ли они похоронить кого-нибудь в самом ближайшем времени, а потом совать им визитку?

Ярослав замер.

— Нет, я думал, Артур будет раздавать их родственникам умерших. Но идея хорошая.

— Так пылесосы продают, — попытался я вразумить его.

— Пылесосы? Лавруша, у тебя ведь есть пылесос?

Лаврентий принял вид оскорбленного хомяка: он не любил раздаривать богатства своей норы.

— Есть, но я его продавать не собираюсь, — угрожающе буркнул он.

— Конечно, я тебя об этом и не прошу, — мягко, как одуванчик, заверил Ярослав. Почуял, видно, что хомячок готов кусаться. — Просто одолжу его, когда у нас будут визитки.

Тогда никто из нас даже предположить не мог, что он действительно пойдет продавать этот долбанный пылесос. Ну не дурак ли?

План Ярослава был прост до глупости: проникать в подъезды и рыскать по квартирам, выдавая старый пылесос Лаврентия за новейшую разработку в мире техники.

Конечно, он не смог его никому продать.

— Ты что творишь? — закричал я на него после того, как он вышел из первой квартиры.

Да, он взял меня с собой, чтобы я переносил пылесос от двери до двери, как его личный раб.

— Я? С нетерпением жду, когда народ ополчится против реального зла, — терпеливо сообщил Ярослав, закуривая.

Сам не заметил, как он начал курить. Живя с Лаврентием сложно удержаться. Я и сам, должно быть, вдыхал по пачке курева в день — просто из воздуха в квартире.

Мы с Ярославом стояли на лестничной клетке, он готовился к следующей квартире.

Я спросил:

— То есть, против политиков?

Ярослав фыркнул.

— Говоришь, как Сагир. Реальное зло нашего времени — это само время. У нас его слишком много, мы не умеем его тратить. Игры на телефонах, новости, соцсети — это все только для того, чтобы убить время. Информация, продажи, покупки — все для того, чтобы человек не чувствовал себя одиноким. И знаешь, что?

Я выжидающе смотрел на него.

— Не работает! — подытожил он и развел руки в стороны. — Они все впускают меня, потому что они несчастны.

Иногда Ярослав становился серьезным до ужаса.

— И наше похоронное бюро — это то же самое, — поддакнул я.

Но он вдруг глянул на меня сурово, по-волчьи.

— Нет. Смерть — это совсем другое.

За один день мы успели обойти шесть домов. Раз десять нас послали, пять угрожали и один раз действительно вознамерились причинить телесный вред. Мы были изнурены, пылесос — местами побит, как и мы сами.

Я не понимал, зачем Ярославу понадобилось все это.

Не понимал, пока он не сообщил, что при каждом визите подсовывал людям визитки. Он давал их в руки, засовывал в почтовые ящики, разбрасывал по квартирам. Втыкал под дверные косяки и ручки. Оставлял след.

Напоминал о смерти.

Еще когда мы заказывали визитки, Даня спросил:

— Что насчет названия?

Ярослав пафосно вознес руки к небу, выделяя взмахами каждое слово, и медленно проговорил:

— Гроб. На. Колесиках.

День, когда это случилось

Я стоял у окна и смотрел в него.

Я смотрел в окно, потому что у меня есть некоторые ежедневные привычки, как и у всех людей. Люблю, например, просыпаться не по будильнику, а когда мне хочется, долго валяться в кровати — час или два, пока не надоест. Потом вставать и идти на кухню, чтобы постоять там у открытого