Пока мы рядом - Рэй Клуун

— Действительно ли Кармен счастлива со мной? Я ведь никогда не был верным мужем, я скорее гедонист.

— Если бы вы не были гедонистом, она не смогла бы перенести свою болезнь, — вдруг резко произносит она. — Не вините себя. Она очень счастлива с вами. И вам не нужно стыдиться своих слабостей. (Может, дать ей мобильный телефон Томаса?) Кармен уже готова к тому, что скоро умрет, — а вот вы к этому не готовы. (Надеюсь, что это так.) В глубине души она уже простила вас… (Уж очень твердо она это произносит.) Но вы все равно должны ее поддержать. Отложите все дела в сторону и окружите ее своей любовью, что еще осталась в вашем сердце. (Мне что, стать Флоренс Найтингейл?[56] Нет, я на такое не способен.) Переложите хозяйственные заботы на других. Это возможно?

— Ээ… у нас есть помощница по хозяйству. Она присматривает за моей дочерью и выполняет работу по дому. Но если ее любезно попросить…

— Вот и хорошо. Не волнуйтесь, пусть она и дальше занимается всем, что не имеет отношения к Кармен. А как зовут вашу дочь?

— Луна. Ей недавно исполнилось три года… Мы с ней родились в один день, — говорю я с такой гордостью, что даже краснею.

— Это многое объясняет. У вас с дочерью гораздо более сильная связь, чем вы думаете. (Господи, Нора, я уже почти люблю вас.) Когда вашей жены не будет, вы не захотите держать в доме «о-пэр»… (Неужели она знает мою «о-пэр»?) Вы захотите сами ухаживать за своей дочерью. (Об этом даже речи быть не может. Кто же будет ею заниматься, когда я на работе, а садик закрыт? Или, что более вероятно, если я захочу куда-нибудь пойти?) Вы станете другим человеком… (Все, хватит, довольно!) И ваша жена поддержит вас в этом. Даже если ее не будет рядом. (Кармен в роли домашнего привидения? Побойся бога, милочка!)

Нора замечает мое беспокойство и смеется.

— Поверьте мне на слово, — говорит она, — вы и Кармен знаете друг друга дольше, чем вы думаете. Она любит вас. Глубоко. (Я растроган и снова сглатываю подкативший к горлу ком.) Вы родственные души. Навсегда.

Молчание. Я часто моргаю.

— Кармен знает, что вы здесь?

— Нет. Она куда более трезво смотрит на эти вещи.

— Расскажите. Ей будет приятно.

— Я не уверен… — нерешительно говорю я. — Вдруг ей все это покажется нелепым и она рассердится? В последнее время мы как будто устали друг от друга, и ее раздражает все, что я делаю.

Нора решительно качает головой:

— Я повторяю вам: Кармен глубоко любит вас. Она не хочет ничьей помощи и поддержки. (Открытие!) Я на вашем месте сейчас сразу же отправилась бы домой. Все произойдет быстрее, чем вы думаете. (ШОК.) Вы обязательно должны быть рядом, когда это случится. (ШОК.) Она будет очень благодарна вам за это. Сейчас у вас есть шанс вернуть своей жене то, что вы отбирали у нее все эти годы…

■

Уже в машине я снова вспоминаю слова Норы: «Сейчас у вас есть шанс вернуть своей жене то, что вы отбирали у нее все эти годы…»

Я регулирую зеркало заднего вида и смотрю на свое отражение. К своему удивлению, я вижу широкую улыбку на своем лице. И чувствую себя невероятно счастливым. «Сейчас у вас есть шанс вернуть своей жене то, что вы отбирали у нее все эти годы…» И у меня такой прилив энергии, которому позавидовал бы сам Эдгар Давиде[57].

Спасибо Норе и ее подсказчикам, кто бы они ни были.

Я сам себя не узнавал,

Я видел свое отражение в зеркале,

Но это было не мое лицо,

Я чувствовал, что медленно умираю,

И моя одежда висит на мне мешком…

Bruce Springsteen, песня «Streets of Philadelphia» из фильма «Philadelphia»(1993)

Я включаю телефон и вижу, что пришла голосовая почта. Это Кармен. Просит позвонить. По голосу я слышу, что ей плохо.

— Дэнни, я не могу остановить рвоту, — говорит она, рыдая. — Мне так страшно…

— Уже лечу.

Ровно через четыре минуты и пятьдесят одну секунду я в нашей спальне. Кармен сидит, склонившись над ведром.

Я подхожу и сажусь рядом с ней, глажу ее короткие, рыжие с проседью, волосы.

— Я так рада, что ты здесь, — говорит она. Ее голос звучит гулко, отражаясь от стенок ведра. — Меня тошнит все утро. Но больше ничего не выходит.

Внезапно она содрогается всем телом, и тонкая струйка вытекает из ее рта. Я вижу, что это желчь. Никакой пищи. Да она уже давно вышла бы, если бы оставалась в желудке.

Доктор Баккер, наш семейный врач, который приезжает часом позже, выписывает жидкое лекарство для снятия тошноты: два флакона примперана и флакон китрила. Когда Кармен засыпает, я иду в аптеку на Корнелис Шуйтстраат.

По пути звоню Розе. Она рада, что с Норой все прошло удачно. Я говорю, что у Кармен дела неважные и, наверное, мы не сможем увидеться в ближайшее время. Я отменяю наше свидание в пятницу. Роза не сердится. Она желает мне сил и мужества и говорит, что поставит свечку за здоровье Кармен. Женщины, с которой она ни разу не виделась, но о которой уже так много знает. И как будто знакома с ней сто лет.

Вечером приезжает мать Кармен.

Мы все вчетвером идем посидеть на террасе «Короля Артура». Мать Кармен в тонкой шелковой блузке. Мы с Луной в футболках. Вечернее солнце такое ласковое. И даже тепло.

► Терраса «Короля Артура» находится в самом центре нашей шикарной резервации, на пересечении Корнелиус Шуйтстраат и Йоханнес Верхулстстраат. Мужская клиентура вызывает повышенное раздражение (это юристы из офисов на Де Лайрессестраат и английские джентльмены, постояльцы «Хилтона», которым удалось вырваться от жен и детей), а охотиться на женщин здесь бессмысленно (сплошь местные ископаемые). Но зато солнце светит здесь на час дольше, чем на открытых террасах в таких районах, как Де Пийп или Уд-Вест. Наш квартал настолько роскошный, что здесь, кажется, налажена даже регулировка солнечного света.

Кармен в инвалидной коляске, одетая в теплую куртку, в солнцезащитных очках.

— Как-то зябко, вы не находите? — говорит она, когда нам приносят напитки.

— Да, ты права, — вру я.

— Да, не так тепло, как кажется, — соглашается мать Кармен.

Через пять минут мы возвращаемся домой.

Вечернее солнце не может прогреть кожу да кости.

Ты пакуешь чемодан, собираясь туда,