Невероятные происшествия в женской камере № 3 - Кира Ярмыш

Решительно встав, Аня направилась к Катиной кровати. Катя по-прежнему спала, и Аня замешкалась, разглядывая ее. Во сне лицо у нее было таким беззащитным, что невозможно было предположить, будто она вообще могла на кого-то напасть. Аня заколебалась. Может, подождать хотя бы, пока Катя сама проснется, чтобы не усугублять неловкость вопроса?..

– Ты чего? – прошептали сзади.

Аня подскочила и резко обернулась. Лежа на соседней верхней полке, на нее сонно и настороженно смотрела Наташа. Пучок у нее на макушке нелепо сбился набок.

– Ничего, – смутилась Аня. – Хотела окно открыть.

В доказательство своих намерений она подошла к окну и распахнула его.

Наташа продолжала с подозрением наблюдать за ней, и под ее взглядом Ане не оставалось ничего, кроме как малодушно побрести к своей кровати. Однако, сделав несколько шагов, она вспомнила, какой страх и усталость чувствовала, сидя на ней две минуты назад, и резко остановилась. Она не могла снова обречь себя на это. Зажмурив глаза, она выпалила:

– С тобой ничего странного в последнее время не происходило?

Наташа нахмурилась:

– Что, например?

– Ну, что-то такое, что ты не можешь объяснить?

– Не п-понимаю.

– Галлюцинации? Странные сны?

– Чего?

– Ладно, забей, – упавшим голосом сказала Аня. На что она вообще рассчитывала, решив вслух об этом спросить? Она снова потащилась к кровати.

– Да п-правда, что у тебя случилось? – нахмурившись, спросила Наташа и села на койке. Она смотрела на Аню внимательно, можно даже сказать, с беспокойством. – Ты же уже не п-первый раз эти разговоры заводишь.

Аня помедлила. Наташино участие было таким неожиданным, что она вдруг почувствовала, как жалость к себе, которую она сдерживала все это время, разливается по телу. Глаза моментально заволокло слезами.

– Понимаешь, мне постоянно мерещится всякое, – чуть не всхлипывая, пробормотала Аня. – То ли видения, то ли кошмары.

Наташа продолжала не мигая на нее смотреть, и Аня заговорила быстрее:

– Например, сегодня ночью мне приснилось, что Катя напала на меня, а когда я проснулась, нашла вот это. – Аня раскрыла ладонь, в которой лежала цепочка.

Наташа посмотрела на цепочку, потом на Аню и восхищенно протянула:

– Ну ты и ебанутая-я-я…

Ане показалось, что ей в лицо впивается много-много маленьких иголочек. От стыда слезы высохли за секунду. Спрятав руку за спину и ни слова не говоря, она решительно зашагала к кровати.

– М-может, тебе к здешнему врачу сходить? – продолжала Наташа.

Аня молча рухнула на кровать и принялась устраиваться под одеялом, нарочито бурно его встряхивая.

Потеряв ее из виду, Наташа легла на своей кровати и свесилась вниз.

– А цепочку эту я у д-дежурной сперла, – сообщила она.

Аня замерла с поднятым одеялом.

– У вчерашней дежурной?

– Ну да.

– Откуда? Зачем?

– Да п-просто так. Не нравится она мне. А цепочка, наоборот, сначала п-понравилась, а потом я п-присмотрелась – фигня какая-то. Т-тонкая слишком. Я ее куда-то кинула и уже забыла.

Аня переварила ее слова.

– Как ты вообще смогла ее украсть? – наконец спросила она.

Наташа посмотрела на нее так строго, что даже ее сбившийся набок пучок на секунду перестал казаться нелепым.

– Много б-будешь знать, скоро состаришься. Ты вообще помнишь, за что я сидела? То-то же.

Наташина голова исчезла из поля зрения. Аня помнила. За кражу.

Она задумчиво обвила цепочку вокруг пальца. То ли оттого, что кошмар начинал забываться, то ли оттого, что хотя бы маленькая его часть прояснилась (не самым понятным, однако, образом), Анин страх начал отступать. Она была благодарна любой передышке. Вытянувшись на кровати, Аня закрыла глаза.

– Завтракать! – гаркнул в окошко мент.

Наташа, как обычно, сразу же легко спрыгнула с койки и направилась к умывальнику. Сначала зашумела вода, потом что-то упало в раковину. Аня продолжала лежать с закрытыми глазами, слушая, как Наташа сквозь зубы матерится. Катя зашевелилась на своей койке.

– Диана! – шепотом позвала она. Диана не ответила. – Диана! Диана!!

– Да что тебе надо! – сонно буркнула Диана.

– С днем рождения, мать! – весело заорала Катя и соскочила на пол. Аня открыла глаза. – Иди сюда, я тебя обниму!

Пару секунд Диана тупо смотрела на нее, а потом резко изменилась в лице и заорала:

– Ур-р-ра! У меня сегодня день рождения!

Она сгребла Катю в объятья, а потом вскочила и пустилась по комнате в пляс.

– Ненормальная, – угрюмо прокомментировала Наташа, глядя на Диану в зеркальную пленку и расплетая свой пучок на голове. – С днем рождения!

– С днем рождения, – вежливо присоединилась Аня.

– Спасибо! Спасибо! – Диана продолжала танцевать по камере. – Это будет мой самый странный день рождения в жизни. А пойдемте все завтракать. Что там обычно дают?

– Кашу, – пробурчала Наташа. Она наконец-то расплела волосы и встряхнула ими. Челка падала ей на лоб прямыми лучиками, остальные волосы вразнобой завивались. Наташа, кажется, осталась довольна результатом.

– Отметим кашей!

– Блин, это же гадость, – скривилась Катя.

– Зато в честь меня!

Устоять против Дианиного жизнелюбия было невозможно, поэтому, поворчав еще немного для вида, Катя согласилась. Аня согласилась тоже – оставаться одной в камере ей совсем не хотелось. По мере того как сон стирался из памяти, она испытывала все меньше страха перед соседками, зато все больше – перед собой. Казалось, что, как только она окажется в одиночестве, разум снова начнет ее обманывать. Аня не хотела оставлять ему шанса.

Завтрак представлял собой кляксу овсянки, поверх которой лежал кусок белого хлеба. Аня неуверенно поскребла это яство и отправила его в рот. На вкус овсянка оказалась, как ни странно, гораздо лучше, чем на вид.

– Как вас сегодня много! – сказал Виктор Иванович, одобрительно разглядывая арестанток с кухни. – Настоящий цветник!

– Это у нашей Дианы сегодня день рождения, – горделиво сообщила Катя.

– И сколько же лет имениннице?

– Двадцать пять! – звонко сказала Диана. Она так лучилась от счастья, что Аня невольно позавидовала – собственный день рождения никогда не вызывал у нее такой незамутненной радости.

Однако в камере Дианино настроение начало неудержимо портиться.

– У меня юбилей, а я даже отметить не могу, – ныла она. – Я хочу, чтобы меня все поздравляли! И дарили подарки! И говорили приятные слова! Хорошо тебе, Наташа, ты сегодня уже выходишь.