Наследник Альфы - Екатерина Лира

— Чтобы сделать человека оборотнем, у него должна быть предрасположенность к этому. После инициации организм меняется. Приходит долголетие, сила, выносливость, способность к обороту. Это не так плохо на самом деле, — он пожал плечами. — Но при этом пропадает возможность создавать пары с обычными людьми, с теми, кто не имеет такой предрасположенности. Поэтому тех, кто не родился оборотнем, инициируют в основном во взрослом сознательном возрасте, уже после того, как они заводят собственную семью.

— Как все сложно… — сколько же всего было в этом мире, что мне еще только предстояло узнать. — А я сама смогу стать, ну… волком?

— Ты хочешь?..

Наши пальцы переплелись, по коже заплясали невидимые колючие искорки, расслабляя, наполняя желанием. И вроде бы все было хорошо, но…

— …Люда, в чем дело? Скажи, что тебя беспокоит. Ты ведь знаешь, что можешь все мне рассказать.

Он поднес мои руки к губам, запечатлевая на них легкий поцелуй. В его взгляде было столько тепла, любви и нежности, что я решилась.

Набрала воздуха в легкие, будто собиралась прыгнуть с высоты в воду, зажмурилась, боясь увидеть реакцию Руслана, и выпалила на одном дыхании:

— Я не та, кем ты меня считаешь. Я из другого мира.

На кухне повисла тишина. Было слышно, как тикают часы на стене. Секунда. Еще одна. Еще.

— Я знаю.

Всего два слова, но они потрясли меня. Заставили открыть сначала один глаз, затем второй. Он не шутит? Он действительно понял, о чем я говорю?

— Я серьезно. Я из другого мира. Моя настоящая фамилия — Мальцева, мне двадцать три года, я жила и училась в другом городе, никогда не была замужем, у меня никогда не было детей… — я говорила и говорила, залпом, захлебываясь словами. Из глаз потекли слезы, и я не знала, почему я плакала. Может быть, снова «беременные» гормоны, а может быть, грусть по прежней жизни, по родителям, которые остались в другом мире. Все это нет-нет, да накрывало меня иногда.

— Я знаю, — кивнул он, бережно стирая с моего лица слезы. — Люда…

— Откуда? — всхлипнула я.

— Наведался к Барсу после того, как вытащил тебя оттуда в первый раз, — он внимательно смотрел на меня, словно хотел прочитать по глазам мои мысли. — Он не слишком хотел откровенничать, но ему пришлось все мне рассказать.

Оборотень недобро усмехнулся, смотря куда-то сквозь меня, словно что-то вспоминая. Но затем его улыбка вновь померкла:

— Поэтому я очень испугался, когда ты сказала, что тебе нужно к нему пойти. Я подумал, что проблемы этого мира для тебя чересчур, и я тебя потеряю… навсегда.

— Руслан…

В горле встал ком. Мне еще столько всего нужно было сказать, спросить, обсудить. Но сейчас, когда этот груз неправды и молчания свалился с моей души, стало так легко, так радостно.

Руслан вдруг потянулся куда-то в карман, вытаскивая маленькую черную коробочку:

— Хотел сделать предложение в конце конкурса, при всех, даже приготовил шарики, голубей… А потом подумал, что это не слишком хорошо по отношению к тебе. Если вдруг ты не захочешь, тебе будет неловко отказываться при всех.

В коробочке лежало неброское колечко с тремя прозрачными, как слезы, камушками.

— Оно не новое, — он слегка покраснел, словно стыдился этого. — Когда-то принадлежало моей матери, а ей досталось от ее матери…

— Руслан, — я пораженно выдохнула, зажав ладошкой рот от удивления.

Если сейчас закричу, то разбужу детей. Но внутри поднялась такая волна радости, восторга, нежности, любви, что удержаться было просто невозможно.

Кинулась ему на шею, обнимала, целовала, давая понять, что он зря боялся, зря сомневался в моем ответе.

— Это значит «да»? — с трудом оторвавшись от меня, спросил он хриплым голосом.

— Да! — прошептала я, увлекая его в самый чувственный и блаженный поцелуй на свете.

Я отвела детей в садик и решила пешком прогуляться до нового ресторана нашей сети, который вот-вот должен был открыться.

Лето только-только входило в свои права, я наслаждалась легкой одеждой, отсутствием сапог и курток. Живот заметно вырос и округлился, и теперь я вовсю чувствовала шевеления моего будущего сына.

Когда я поняла, какую дорогу выбрала подсознательно, мысленно поморщилась. За прошедшие полгода так старательно избегала этого места, и вот я снова здесь. Вот только, проходя мимо восьмиэтажного бизнес-центра, я зацепилась взглядом за отсутствие знакомой вывески. Затормозила, несколько раз внимательно осмотрев фасад. Может быть, я просто неправильно помню, где она должна располагаться?

Про такое говорят «черт дернул». Я совершенно не хотела ничего знать о Барсе и о том, куда переехал офис гуру. Но все же искушение зайти и снова увидеть место, послужившее причиной моего появления в этом мире, да еще и без риска столкнуться с Мирославом, было слишком велико.

И вот я уже еду на лифте на восьмой этаж. Стоило выйти, как чуть не попала под локоть одного из грузчиков. Несколько мужчин тащило в сторону лестницы огромный тяжелый шкаф.

— Все давно на разборную мебель перешли, вот зачем такие гробы покупать? — переговаривались между собой грузчики, снабжая все это отборным матом.

Мне бы повернуть назад, но нет. Подождав, пока мужчины со шкафом пройдут, я направилась к кабинету.

Внутри царил кавардак. Разбросанные кругом папки, отдельные листы. Книги, лежащие стопками прямо посередине кабинета. Несколько шредеров без устали уничтожали бумагу, которую в них по очереди засовывала взмыленная секретарша Барса.

Девушка уже не выглядела моделью с обложки. Волосы в тугом хвосте, на лице ни грамма косметики. Короткую юбку и открытую блузку сменили джинсы и черная футболка.

Она стрельнула в мою сторону глазами, а затем продолжила свое монотонное занятие.

— Мы закрыты, — услышала я.

— Переезжаете в другое место? — мне ни к чему это было знать. Я не хотела иметь с Басом ничего общего, и я совершенно точно не хотела возвращаться домой. Но сейчас, стоя и рассматривая осиротевшие без бесконечных полок стены, испытывала легкую грусть. Словно прикоснулась к частичке Люсиной прошлой жизни или даже к частичке своей.

— Нет, — вытерев пот со лба, отрезала секретарша. — Мы просто закрыты.

Я пожала плечами и уже развернулась, чтобы выйти, как неожиданно мимо меня прошмыгнула незнакомая низкорослая девушка с розовыми прядями в волосах.

— Я могу поговорить с Мирославом? — звенящим голосом обратилась она к секретарше.

— Нет, не можете. Мы закрыты, — монотонно парировала та.

— Но мне очень нужно. Пожалуйста. Дайте мне его телефон! — взмолилась девушка.

— Мы закрыты, — с нажимом повторила секретарша, продолжая кормить шредер. — Пожалуйста, покиньте кабинет.