Клеймо Порчи, или Ткачи Сарамира - Крис Вудинг

Кайку уснула, не закончив трапезу, скрестив ноги и склонив на грудь голову в меховом капюшоне.

В течение последующих дней девушка просыпалась несколько раз.

У задней стены пещеры нашелся небольшой запас дров и мешок, при виде которого Кайку пришла в восторг. В нем лежали хлеб, рис, целый кувшин сладкой жареной саранчи, куски засушенного мяса и даже копченая рыба.

Все эти дни она прожила словно во сне. Ее действия подчинялись лишь физическим желаниям, слишком примитивным, чтобы беспокоить сознание. Девушка как-то умудрялась поддерживать огонь, хотя дважды костер приходилось разводить заново. Когда источник тепла почти угасал, Кайку машинально подбрасывала в него дрова. Она ела, не чувствуя вкуса пищи – рвала ее зубами, набивала полный рот, прожевывала и засыпала снова.

Наконец сознание окончательно возвратилось, и Кайку поняла, что все еще жива. Была ночь, и огонь почти угас. Снежная буря стихла. Тени от мерцающих языков пламени беспокойно метались по каменной стене. Вдалеке прозвучал протяжный вой какого-то животного, и эхо раскатилось по округе.

Несколько минут девушка лежала, вспоминая. Кайку не знала, как долго спала и даже как попала в пещеру. В памяти осталась только снежная буря.

Девушка подбросила дрова в огонь, благодаря небеса за спасение и приют. И все же какое-то воспоминание не давало покоя. Именно тогда она увидела странный предмет на входе в пещеру и в недоумении направилась к нему. Поначалу ей показалось, что это всего лишь куча тряпья. Но, подойдя ближе, Кайку рассмотрела мертвое тело в платье, сшитом из обрезков кожи и кусочков материала. Ногой она перевернула труп на спину.

Одежда была тяжелой, с монашеским капюшоном, таким большим, что под ним полностью скрывалось лицо покойника. Впрочем, под капюшоном была еще и маска. Странная, без всяких рисунков, вырезанная из кости белого цвета, с бровями, удивленно поднятыми вверх, прорезанными дырочками для носа, но без отверстия для рта. С правой стороны небольшое отверстие, куда можно вставить трубу или горн. С левой маску повредил винтовочный выстрел. Мех на плаще залила запекшаяся кровь.

Кайку долго смотрела на безжизненно распластавшееся тело, прежде чем решилась осторожно снять маску. Под ней открылось бледное и безбородое лицо с глазами навыкате, в которых застыла смерть, и с тонкими бескровными губами. Это был ткач. Она убила ткача.

Плащ незнакомца казался очень теплым. Кайку подумала, что нужно снять его с мертвеца. Внезапно ощутив прилив энергии после дней бездействия, девушка оттерла снегом пятна со своей одежды, а затем повесила ее над костром.

Справившись с этим, Кайку сняла с трупа все, что на нем было надето, даже нижнее белье. Эти вещи она тоже оттерла снегом. Боязнь холода оказалась сильнее отвращения к мертвому телу. Развесив одежду у огня, Кайку в изнеможении повалилась рядом.

Позже девушка переоделась, засунув свою одежду в мешок. В рейтузах и меховом жилете она почувствовала себя очень уютно и тепло.

Откуда он пришел?

Так ли иначе, снежная буря настигла его в пути. Ткач запасся провизией и успел собрать дрова, прежде чем снег засыпал все вокруг. Он откопал вход в пещеру и пережидал непогоду. Своей предусмотрительностью и трагической смертью незнакомец спас ей жизнь.

Кайку поела и уснула.

Ее разбудили яркие солнечные лучи, рассеявшие мрак пещеры. Пришел новый день. Повсюду сверкал свежий снег, и ясное небо завораживало синевой. Пришло время покинуть убежище.

Она вытащила из мешка маску и посмотрела на нее, но деревянный лик по-прежнему безмолвствовал. Девушка надела маску, но и это не принесло никаких результатов.

– Я еще не готова, отец, – прошептала Кайку и двинулась в путь.

Гнев Авана не имел границ.

– Ты осталась с принцессой наедине, предложила ей подарок, а затем забрала сверток назад! – кричал он на дочь.

Мисани смотрела на него с ледяным спокойствием и невозмутимостью. Спрятав кисти рук в рукава одежды, она сложила их перед собой. Ничем не удерживаемые черные волосы пышным каскадом спадали на спину и грудь. Разговор происходил в кабинете Авана, маленькой, уютной комнате с темной мебелью и таким же деревянным полом. Лучи заходящего солнца проникали сквозь листья деревьев в саду, тени от которых, словно танцуя, двигались по полу.

– Все так, отец, – подтвердила Мисани.

– Неблагодарная дочь! – брызгал слюной Аван. – Ты хоть знаешь, что нам обещали за эту услугу? Ты знаешь, что получила бы наша семья?

– Ты не счел нужным посвятить меня в суть ваших с Сонмагой отношений, – холодно заметила девушка, – поэтому я ничего не знаю.

Бурная реакция отца на ее сообщение на самом деле потрясла Мисани. Похоже, Авану изменили чувство собственного достоинства и хладнокровие, которыми он так гордился. Лицо побагровело от гнева. Девушке никогда раньше не доводилось видеть отца в таком состоянии. Прежняя Мисани постаралась бы успокоить его или, по крайней мере, испугалась бы родительского гнева. Но сейчас девушка всем сердцем презирала родителя. Как легко она сорвала с него маску благопристойности.

Мисани рассказала всю правду о случившемся в императорском саду, хотя могла бы солгать, сослаться на то, что Люцию хорошо охраняют или что сверток забрала стража. Но она не опустилась до этого.

Мисани держалась достойно, несмотря на всю ярость отца. Годы, проведенные среди дворцовых интриг, давали о себе знать.

– Где я ошибся в тебе, Мисани? Куда исчезла твоя преданность семье? – Аван метался по комнате, не находя покоя. – Ты знаешь, сколько жизней было бы спасено, если бы ты сделала то, о чем я просил?

– Если бы я убила восьмилетнюю девочку? – уточнила Мисани. Аван посмотрел на дочь с недоумением. – Не прячься за высокопарными словами, отец. Ты просто хотел переложить на меня весь груз ответственности. Так, по крайней мере, имей же смелость признать это.

– Ты никогда не говорила со мной в таком тоне, Мисани!

– До сих пор у меня не было для этого повода. – В голосе девушки зазвучали ледяные нотки. – Ты опозорился сам, отец, и опозорил меня. Мне все равно, что пообещал тебе Сонмага. Даже ключи от Золотого Царства не стоят убийства ребенка. Ты пошел в прислужники к Сонмаге ради награды. Это я еще могу понять. Но то, что ты использовал меня в своих грязных целях… Ты обманул меня, отец. Если бы то, о чем ты просил, послужило на благо Сарамира, я бы выполнила твою просьбу, не задумываясь. Чтобы защитить семью, я убивала и прежде! – Глаза Авана расширились. Хотя он и раньше подозревал, что смерть Йокады вовсе не была несчастным случаем, слова дочери оказались неожиданностью. – Но это… Отдать зараженную ночную рубашку ребенку и обречь его на медленную смерть? Я не способна на такую подлость, отец. Даже ради тебя.

Аван задыхался от гнева.

– Как ты смеешь обвинять меня в подлости?