Лоренцо Великолепный - Наталья Павлищева

– Вон там второй выход. Выведите через него, не то и впрямь разорвут.

Теперь пришло время заняться Джулиано. Его тоже уложили на плащ, на сей раз самого Паоло, когда вынесли из собора, толпа бросилась помогать – кто-то поддерживал ноги, кто-то руки, а одна женщина бережно держала окровавленную голову младшего Медичи, словно Джулиано мог что-то чувствовать, словно ему могло быть неудобно или больно.

Дома, когда считали раны, Паоло снова внимательно рассматривал спину, как в соборе осматривал живот Нери.

– Что ты ищешь? – мрачно поинтересовался Лоренцо.

– Вот эти, – Паоло указал на множество рваных ран на теле Джулиано, – нанесены Франческо Пацци. Это чинкуэда, но умер ваш брат не от них. Пацци резал уже бездыханное тело.

– А от чего умер?

– Вот от этого, – Паоло показал на небольшое отверстие. – Мизерикорд – кинжал милосердия. Точно в сердце, чтобы даже крикнуть не успел. Я знаю человека, который мог нанести такой удар.

– Кто?!

– Бернардо Бандини.

– Да, это он привел Джулиано в собор, сказал, что его ждет какая-то Оретта.

– Что?!

Лоренцо не стал объяснять помощнику, что рассказали слуги о появлении Бандини и уходе Джулиано. Ответил вопросом на вопрос:

– Откуда ты знаешь, что он мог нанести такой удар?

– Я учился у того же мастера.

– Мастера чего?

– Убивать, – коротко бросил Паоло и поспешил прочь.

Он помчался на Борджо Пинти.

Папа Сикст был прав, Флоренция сотню лет не знала кровавых бунтов, те, что случались, быстро пресекались и виновных не вешали и не распинали, а всего лишь ссылали и разоряли. Медичи считали, что самый действенный способ – лишить человека возможности нанимать убийц, а для этого его нужно лишить денег.

И вот так долго сдерживаемая ярость, копившаяся злость бедняков на богатеев нашла выход. Очень скоро перестало звучать «Палле!», кажется, флорентийцы забыли, что поддерживают Медичи, но они помнили, что надо бить Пацци и всех с теми связанных. Пацци ничем не лучше и не хуже Медичи, но они проиграли и потеряли все, в том числе и жизни.

Организаторы заговора ошиблись в главном – они никак не заинтересовали самих флорентийцев. Сменить щедрого блестящего Медичи на Пацци? Зачем? При этом очень многие могли многое потерять. Какая уж тут поддержка…

Зато по первому зову «Бей!» народ принялся громить.

Были подчистую разграблены не только дворец Якопо Пацци, но и дома всех других членов фамилии. Герба Пацци оказалось достаточно, чтобы толпа разносила дом в пух и прах.

Бандини сбежал из Флоренции в одиночку, ему вовсе ни к чему ни слуги, ни охрана, это лишь привлечет внимание. И он не раздумывал, куда ехать – только в Венецию, где у него дела, деньги и возможность отправиться куда-нибудь дальше. Корабли опасная штука, но путешествие по суше для того, кто запятнан кровью Медичи, еще опасней.

Брало зло, он сделал свое дело, даже больше – сначала обманом выманил этого глупца Джулиано в собор. И убил тихо и незаметно, если бы придурок Пацци не стал размахивать кинжалом, никто бы и не заметил. Он, Бандини, справился, а другие нет. Не просто не смогли убить Лоренцо, но и позволили ему бежать!

Самая главная часть заговора – убийство Великолепного – была провалена. Все остальное ни к чему, ни захват Синьории, ни убийство Петруччи или кого-то еще не поможет, пока Великолепный жив, Флоренция в его руках. Оставалось надеяться только на то, что Маффеи сообразил смазать кинжал ядом, кажется, он успел ранить Медичи.

Бандини направил коня по сельской дороге, минуя основную от Флоренции на Болонью и дальше через Феррару к Венеции. Нет, там нельзя, если заговор провалился полностью, то там быстро догонят и… Но даже если во Флоренции сумели что-то исправить, захватить гонфалоньера и приоров, перевешать половину флорентийцев, залить город кровью, то надеяться, что потом не уничтожат и самих исполнителей, не стоило. Бандини изначально намеревался бежать, правда, получив оплату, причем бежать как можно дальше. Пришлось сделать это раньше и безо всякой оплаты.

В случае планируемого побега он должен был исчезнуть из города ночью и переодетым. Бежать в полном своем облачении не просто глупо, но опасно для жизни. Но сейчас он ехал именно так, и это никуда не годилось. На его счастье впереди тащилась повозка с единственным возницей. Мелкий торговец птицей возвращался домой.

– Стой! Стой!

Возница перепугано крестился, оглядываясь. Догонял единственный всадник в богатом плаще и на хорошей лошади. На ограбление непохоже.

Подъехав, догонявший и вовсе сказал что-то несусветное:

– Раздевайся!

Торговец знал, что городские занимаются непотребствами между собой, вернее, мужчины с юношами, но так то с юношами, а он уже почти стар и хил. К тому же посреди дороги…

– З-зачем?

– Мне нужна твоя одежда и повозка. Быстрей!

Скажи такое кто из деревенских, сочли бы, что рехнулся, но этот на сумасшедшего не похож. И возница задал совершенно нелепый вопрос:

– А я в чем останусь?

Но больше возражать бедолага не стал, поскольку к его горлу оказался приставлен кинжал:

– Я сказал, быстро!

«Все-таки сумасшедший», – с тоской подумал возница, слезая с облучка своей колымаги. Кому еще могла понадобиться его развалюха?

Со стороны города донесся низкий гул колокола. Там что-то случилось.

Наверняка поведение этого сумасшедшего связано с набатом. Вон как тревожно оглянулся.

– Чего боишься, что догонят?

И почувствовал сильный удар в сердце. В распахнутых от ужаса глазах застыло голубое весеннее небо и немой вопрос: за что?

Конь, на котором Бандини выбрался из города, был чужим, потому не стал следовать за повозкой, постоял, недовольно косясь на лежащего посреди дороги человека и лужу крови вокруг, и отправился подальше в поле щипать траву.

А сам Бандини дернул поводья лошаденки, которая неохотно двинулась вперед.

– Ну, пошла, пошла!

Никакие понукания и угрозы на эту клячу не действовали, она была слишком стара и слаба, чтобы двигаться быстрее. От грубого серого плаща, который Бандини накинул на себя, мерзко пахло потом и навозом, повозка была загажена птичьим пометом, в клетке кудахтали две непроданные хозяином курицы, в сене явно копошилась мышь и жужжали мухи… Но Бандини терпеливо сносил все это, ведь лучшего прикрытия, чтобы проехать Сеттиньяно, не найти.

Только там его могли опознать, потом будет легче. Он надеялся дальше в Компьобби купить приличную лошадь и подходящую одежду, переночевать в небольшой деревушке Сан-Годенцо, вернее, у крестьянина, который держал небольшую таверну, не доезжая до деревни. А послезавтра уже быть в Венеции.