Перелом - Сергей Альбертович Протасов

путям, ведущим в Мозампо. Так и не увидев из-за дождя ни одного ориентира на вражеском берегу, крейсера примерно определились по глубинам и приступили к боевому развертыванию. Добротворский предложил изменить первоначальный план и начать дело с атаки гавани Фузана, где наверняка стоит много дозорных судов. Он считал, что так можно будет уничтожить значительную их часть прямо на месте стоянки, а уже потом прочесать северную часть Цусимского пролива. Дождливая и мглистая погода позволяла надеяться, что наше появление здесь все еще не обнаружено противником.

Едва начав слушать возражения Егорьева, что в таком случае есть риск нарваться на японские мины, о наличии которых на подходах к порту было достоверно известно от подводников, Добротворский снова начал распаляться, но вдруг пошатнулся и схватился за грудь, отвернувшись от всех и вцепившись в ограждение мостика. Его сразу подхватили под руки и отвели в сторону, усадив на ящик с сигнальными флагами. Он порывался встать, но ему не давали. Вызвали доктора и под его присмотром отправили переутомившегося начальника отряда крейсеров отдыхать. В командование вынужденно вступил Егорьев. По его распоряжению, не задерживаясь, развернулись сначала на север, а потом на восток и продолжили движение большим ходом, рассыпавшись в завесу, перекрывавшую примерное расположение ближайшей дозорной линии. По характеру постоянно прослушиваемых японских помех сделали вывод, что развертывание прошло незаметно для противника.

Сквозь их фон пробивалась несколько большая активность береговых станций, работавших на другой частоте кодовыми фразами. Проверяя все частоты на длинной волне в явно заранее оговоренных «окнах», когда общий фон помех угасал, пару раз ловили короткие послания, явно адресованные кому-то далекому. Дальнейшее сканирование эфира показало, что не слышно некоторых корабельных передатчиков, раньше регулярно подававших голос из окрестных вод в положенное для них время.

Получив доклад обо всем этом от своих радистов, Егорьев распорядился с момента разворота в поисковую цепь начать глушить радиопереговоры во всех трех основных диапазонах, но не полной мощностью станций, что гарантированно не даст японцам возможности предупредить друг друга о начале нашей охоты, но одновременно не будет перебивать депеши с Цусимы, возможные после устранения вражеского противодействия.

Тем временем из Озаки, почти сразу после ухода трех крейсеров Добротворского, выдвинулся и «Олег». К сожалению, до прежней резвости ему оставалось еще далеко, тем не менее спустя три часа после рассвета он уже курсировал на своих десяти узлах с юга на север и обратно, держа позицию к востоку от Мозампо и Фузана на безопасных глубинах в середине пролива. Его задачей, согласно плану, являлось отлавливание дозорных судов, которые смогут просочиться сквозь частый гребень кораблей Добротворского и попытаются укрыться в своих базах на корейском берегу.

* * *

А на рейде передовой базы Озаки оба боеспособных броненосца спокойно продолжали бункероваться с приведенных пароходов, чей уголь теперь перестал быть неприкосновенным запасом в связи со снятием блокады островов. На «Александре» еще и параллельно исправляли повреждения, пытаясь восстановить работу носовой башни. Ее погреб осушили, а саму башню развернули в диаметральную плоскость, используя ручной привод. Вся проводка выгорела, и восстановить ее до возвращения в базу не представлялось возможным. Наладить работу элеваторов подачи боеприпасов и механизмов вертикальной наводки орудий пока тоже не удавалось.

Поскольку из-за свежей погоды появления москитных судов противника у входа в Цусима-зунд можно было не опасаться, а все мореходные суда японцев наверняка укрылись на стоянках, большую часть дозоров сняли, дав людям отдохнуть. Экипажи боеспособных миноносцев и миноносок уже вторые сутки мотались по бурному морю, обеспечивая сначала встречу и проводку конвоя и флота, а потом выход крейсеров, так что буквально засыпали стоя. В качестве компенсации дополнительно развернули несколько береговых сигнальных постов.

После прихода конвоя, а следом и эскадры, а потом предрассветной отправки крейсеров, в течение всей ночи противник у Цусимы не появлялся. Было необычно тихо. Рано утром из Окочи сообщили, что слышат раскаты далекой стрельбы, быстро разгоравшейся, потом стихавшей, но опять возобновлявшейся и постепенно смещавшейся к востоку. Это, вероятно, были первые результаты деятельности Добротворского.

Вызвать его по радио даже не пытались, поскольку помехи изначально являлись частью плана, а сейчас они только усилились. К тому же было условлено, что крейсера первыми выйдут на связь, как только представится такая возможность. С береговых постов ни вспышек выстрелов, ни сигнальных или осветительных ракет, если они и были, не видели за пеленой дождя, начавшегося еще затемно. Оставалось только внимательно следить за ситуацией по радио.

Начиная с одиннадцати часов утра, условия для работы беспроволочного телеграфа начали заметно улучшаться. Через станцию «Олега», все еще державшего свою позицию в проливе, была ретранслирована шифрованная телеграмма в штаб флота с отчетом о результатах боя у Окочи. О ранении Рожественского сообщать пока не стали, опасаясь, что об этом могут прознать японцы и резко активизироваться.

Пространный ответ из Владивостока пришел немедленно. Судя по тому, что длинная депеша уже была зашифрована и сразу выдана в эфир, ее подготовили заранее и только ждали возможности. В ней говорилось, что Йессен благополучно добрался до Гензана, атаковав японские пароходные стоянки. Но в данный момент связи с ним нет. В юго-западном направлении от крепости, предположительно в Броутоновом заливе и на входе в него, отмечается постоянное телеграфирование сразу с нескольких японских станций. Сообщения из Порта Шестакова и Гензана не проходят. Судя по всему, точно так же, как и к ним.

Зато стало возможно вести переговоры по радио с Небогатовым. Уже известно, что Хакодате и Муроран подверглись атакам японских минных сил ночами 23 и 24 сентября. Имеются потери, но боеспособности отряд не потерял и даже предпринял вылазку вдоль восточного побережья Хонсю, уничтожив японский флотский угольщик.

У залива Петра Великого и Посьета все тихо. Связь с гарнизонами бухты Владимира и залива Ольги восстановлена полностью. С Сахалина и Курил также тревожных новостей не поступало. Никаких новых атак на наше побережье и прибрежное судоходство противник не предпринимал.

Едва успели отправить в Штаб флота квитанцию о получении, как обмен депешами с Владивостоком снова оказался невозможным. Доходили только отдельные обрывки слов, хотя явных помех почти не было слышно, только слабый фон. Вероятно, передачи теперь перебивались какими-то удаленными станциями, так как телеграфисты «Олега» у Мозампо и «Бородино», стоявшего в Озаки, уверенно переговаривались между собой, а в Озаки спокойно приняли по радио доклад о ситуации со стоянки Окочи.

От крейсеров вскоре пришло сообщение, что они ушли к востоку-юго-востоку от Фузана на 60 миль. Потоплено пять дозорных судов, в основном небольших пароходов. На двух из них совершенно точно имелись станции