Перелом - Сергей Альбертович Протасов

новых известий не получали. Даже не знали, встретились с ними миноносцы или нет, хотя все станции на Цусиме периодически принимали обрывки депеш с позывными то Добротворского, то «Терека». Так продолжалось до самой ночи. Из них только поздно вечером после расшифровки и сопоставления отдельных принятых кусков узнали, что эсминцы благополучно дошли, а вспомогательный крейсер упорно не слышит частых вызовов своего флагмана. Затем радио вообще перестало действовать.

В небе над Цусимским проливом все ярче сверкали зарницы, дававшие сильные помехи на всех приемниках. Хотя до полного прекращения радиосвязи ни от кого так и не было получено сигналов тревоги, атмосфера в адмиральском салоне «Бородино» оставалась напряженной. После полуночи штаб собрался снова. Оба боеспособных броненосца на всякий случай держали в действии половину котлов. Номерные миноносцы тоже топок не гасили, периодически проворачивая машины, чтобы механизмы оставались прогретыми.

Только когда уже глубокой ночью, почти утром, из Окочи по проводной линии связи получили доклад о том, что крейсера, да еще и с многочисленными призами, наконец-то пришли в Окочи, высшее командование чуть расслабилось и разошлось по своим каютам. А тыловые службы Озаки начали подготовку к формированию трального каравана для посылки к северной оконечности, планируя с рассветом начать контрольное траление и привести конвой в базу.

Все были уверены, что противник окончательно сломлен и поводов для беспокойства больше нет. Но рассвет неожиданно разразился морем огня на севере. Над Окочи. Потом он перешел в нервное утро с объявленной «тревогой» по всей Цусиме, завершившееся стрельбой прямо на рейде Озаки. А к полудню пришло радио от «Безупречного», по техническим причинам едва добравшегося до Шанхая. Расслабляться явно было еще рано.

Глава 7

Закончив боевое развертывание, «Богатырь», «Светлана» и «Терек», рассекая дождь и волны, уверенно продвигались от Фузана к японскому берегу. Почти сразу наткнулись на каботажник, пытавшийся отстреливаться из пулемета, а следом – на небольшой грузопассажирский пароход. Но таковым он был в прошлом, а теперь его распирало от воинственности. Он не стал драпать, а пару раз стрельнул из малокалиберной пушки.

Но ни тот, ни другой настойчивости в обороне не проявили, после первого же близкого разрыва послушно застопорив ход. Дав четверть часа на оставление их экипажами, обоих быстро прикончили артиллерией, сразу двинувшись дальше. Спешили захапать следующих, поэтому с японскими шлюпками, скакавшими на волнах, валандаться не стали, беспрепятственно позволив им уйти к корейскому берегу.

Но после уничтожения этих двух небольших пароходов, один из которых точно имел в момент начала его обстрела действующую станцию беспроволочного телеграфа, в контактах с противником наступил перерыв. Поскольку видимость оставалась сильно ограниченной, не исключалось, что отряд сместился в сторону от дозорной линии, точного расположения которой никто не знал. Для компенсации этого далее решили идти широким зигзагом, чтобы раздвинуть границы района поиска, но не потерять из поля зрения друг друга.

Пауза затягивалась, натолкнув на мысль взять пленных, а не просто позволять экипажам покидать свои обреченные суда. Только спустя почти час, наконец, снова увидели цель, потом опять. Как и ожидалось, японцев в северной части Цусимского пролива оказалось много.

Очередной жертвой стала радиофицированная парусно-винтовая шхуна, попавшаяся «Тереку». С нее первым делом сняли весь экипаж и найденные бумаги, ошвартовав прямо к борту. При этом из-за волны моментально измочалили свешенные кранцы, оборвали ее рангоут и изрядно помяли корпус, из-за чего открылось много течей в деревянной обшивке. После этого несостоявшийся трофей прикончили несколькими выстрелами.

Затем были еще несколько небольших пароходов, частью тоже с передатчиками. Их уже не швартовали к бортам, опасаясь повредить обшивку. Крейсера просто принимали на борт команды. По причине свежей погоды и некоторой нервозности спасаемых пара шлюпок перевернулась, но людей удалось выловить всех.

Со слов пленных, среди которых не оказалось ни одного военного моряка, ближайшая к Цусиме дозорная линия представляла собой две редкие колонны небольших мобилизованных и кое-как вооруженных судов, ходивших между Фузаном и заливом Абурадани навстречу друг другу. Это оказалось несколько неожиданным, так как считалось, что патрули курсируют только по замкнутому маршруту из Фузана на восток и обратно. Либо из Симоносеки на северо-запад и снова в Симоносеки.

Абурадани являлся чисто рыбацким районом и никакого военного интереса раньше не представлял. Поэтому им никто до сих пор не занимался. Теперь же, как выяснилось, его и окрестные бухты использовали как промежуточный отстойник при ночных прорывах судов с грузами для портов на восточном побережье Японского моря. В основном Майдзуру и Цуругу. Информация вызвала немалый интерес и желание немедленно осмотреть это место. При возможности вычистив там все, что может плавать и мешать нашему судоходству вокруг Цусимы.

О принятом решении сразу сообщили в Озаки, заодно убедившись, что радио теперь стало можно пользоваться. Также отправили запрос о глубинах в этом заливе, поскольку лоций не нашлось, а полностью доверять словам пленных оснований не было. Никаких капитальных сооружений береговой обороны в нем не должно было быть, так же как и минных заграждений, раз гавань использовалась всеми транзитными судами без лоцманов. Если поспешить, имелся неплохой шанс управиться до темноты. На всякий случай вызвали по радио эсминцы из Озаки. Вполне возможно, что в стесненной акватории залива и нескольких соседних бухт и для них найдется работа.

К начальнику отряда послали вестового, надеясь, что он примет участие в разработке плана атаки. Но Добротворский все так же оставался в каюте командира «Богатыря». По словам доктора, ничего страшного с ним не случилось. Возможно, был какой-то спазм или небольшой приступ, но в данный момент он миновал, и угрозы для жизни нет. Конечно, Леонид Федорович вполне может все еще плохо себя чувствовать, нужен отдых. Но клинически он вполне здоров.

Так и не появившись, он прислал записку, в которой извещал, что передает командование Егорьеву по состоянию здоровья. Ни сам Егорьев, ни Стемман для согласования дальнейших действий покинуть мостик и спуститься к нему не могли, поскольку все время что-то происходило. Но о принятом решении – атаковать – его все же уведомили. Ожидали хоть какого-то ответа, но вестовой вернулся ни с чем.

После этого прошло уже более часа. Успели получить сводку из Озаки по глубинам во входе и в самом заливе, но никакой реакции от непосредственного начальства на борту не было. Оставалось действовать под свою ответственность. Пришедшие с Цусимы сведения добыли в портовой конторе Такесики, так что сомнения они не вызывали. Опираясь на них, и начали планировать саму атаку.

Крейсера уже пересекли Цусимский пролив и, по прикидкам штурманов, находились где-то возле