Брюнетка в клетку - Галина Куликова

ПОМНИ ПРОШЛОЕ. Почему именно теперь? Для кого былипредназначены бант и журнал? А записка? Возможно, Макар Миколин получил этивещи задолго до своей смерти. Они его напугали. А убийце хотелось именно этого— его страха.

— Нет-нет, я действительно ничего не знаю об этойдевочке, — заверил Крошкин перед отъездом. — И куда она подевалась,тоже. Я думал, вас интересует мой бывший босс, разволновался… Сожалею, чтоничем не могу помочь…

На самом деле он и так помог. Благодаря встрече с ним версиявыстроилась — пальчики оближешь!

Жидкова пришлось простить. Лариса пообещала ничего неговорить Корабельникову, а он, в свою очередь, поклялся больше не сбегать насвидания. Уманский, следивший за ними неотрывно, с грустью констатировал, чтожених и невеста помирились.

После той злополучной ночи Капитолина вела себя так, словноей дали наркоз. Бесстрастная, жесткая, бескомпромиссная, она намеренно необращала внимания на Уманского. Вообще ни на кого не обращала внимания. Толькона детей. Лучше бы она этого не делала. Бедные ребятишки, не имея возможностизащититься от произвола гувернантки, сделались еще более тихими и замкнутыми.Анжелике было на это наплевать. Авторитет Капитолины оставался непререкаемым.

В доме все шло по-прежнему. Вестей от Фаины не было, Альбертне выходил из подполья, а пришедший в себя Шубин наотрез отказалсярассказывать, что с ним случилось ночью и каким образом он оказался под окнамибез сознания.

Первое значительное событие произошло после обеда. Дети, каквсегда, выходили из столовой, ни на кого не глядя. Маленький Ваня споткнулся иупал. Лариса бросилась его поднимать, и Артем оказался рядом. Их рукисоприкоснулись, и она почувствовала, что он сунул ей в ладонь клочок бумаги.

Сгорая от любопытства, Лариса вышла в сад и, отвернувшись отЖидкова, которого продолжала держать под неусыпным наблюдением, впилась глазамив бумажку. Там было написано не больше не меньше, как «Надо поговорить». Ничегосебе! Молодой, да ранний. Нет бы написать: «Тетя Лариса! Мне нужно сказать вамчто-то важное». Нет, он пишет нахально: «Надо поговорить».

Тем не менее проигнорировать записку мальчишки былоневозможно. Почему он хочет поговорить именно с ней? Что он знает? Как удалитьКапитолину, которая, кажется, приросла к скамье беседки, где дети дни напролетсидят с книжками, словно приговорены к пожизненному чтению обязательнойлитературы.

— Вот что, — сказала Лариса Уманскому,воспользовавшись моментом, когда Жидков разговаривал со своей мамочкой. —Вы, кажется, без ума от Капитолины?

— Нет, я в уме.

— Вы говорили, что она сексуальная.

— Я ошибался. А в чем, собственно, дело?

Его каменное лицо не выражало готовности помочь. А Ларисесрочно нужна была помощь.

— Ее надо отвлечь минут на пять.

— Ничего себе! Лучше бы вы попросили меня предотвратитьгрозу, которую синоптики обещают в конце недели. Как я ее отвлеку? Чем?

— Собой, разумеется.

— Вы преувеличиваете мои достоинства. Их всех нехватит, чтобы задержать ее даже на шестьдесят секунд.

— Я прошу вас. Придумайте что-нибудь.

Это просто счастье, что она играет роль агентши — знающей,бескомпромиссной, решительной. Играть роль значительно легче. Если бы сейчасона была сама собой, то вряд ли рискнула бы так разговаривать с человеком,который ей… Ах, да что говорить! Понравился, конечно.

Уманский некоторое время вертелся вокруг беседки, придумываядля себя разные занятия. В конце концов он стал нюхать цветы в непосредственнойблизости от скамейки, на которой сидела гордая и неприступная гувернантка.

— Капа, я должен вам что-то сказать, — наконецвыдавил из себя он, глядя в другую сторону.

— Скажите, — хмуро ответила она.

— Здесь я не могу. По этическим соображениям.

К его невероятному изумлению, Капитолина встала и жестомприказала ему следовать за собой.

Отвела немного в сторону, так, чтобы их разговор не коснулсядетских ушей, и грозным голосом спросила:

— Ну?

Уманский бросил взгляд на Ларису и увидел, что она мотаетголовой'. Нет, мол, этого недостаточно.

— Капа, — еще проникновеннее сказал он. — Мнехочется, чтобы нас никто не видел.

— Это мы уже проходили, — возразилагувернантка. — Когда дети лягут спать и все такое…

— Капа, вы не понимаете!

Он схватил ее за руку и силой повлек за кусты шиповника. Чтос ней делать дальше, он понятия не имел.

— Капа, вы не должны обижаться, — сказал он ейшепотом, когда зелень скрыла от них все сущее. — У меня была бурнаямолодость. Где я только не был! И вот однажды… — Он прикрыл глаза рукой. —Страшно рассказывать. Мы охотились за крокодилами в австралийской глубинке.

— Кажется, я догадалась, — мрачно сказалагувернантка. — Вы врете, чтобы смягчить удар. Однако, у вас ничего невыйдет.

Она сделала решительный шаг в сторону тропинки, но Уманскийне дал ей уйти и схватил в объятия. Тем временем Лариса приблизилась к беседке,в которой остались дети. Увидев ее, Артем встал и положил книгу на скамейку.

— Ну? — довольно резко спросила она. — Чтотам у тебя?

Она подумала, что мальчишка будет сговорчивее, еслиотноситься к нему как к взрослому.

— Дизайнер, нанятый моей матерью, — безо всякихпредисловий выдал Артем, — вытащил из наших семейных альбомов всефотографии этой Ани Ружиной, про которую вы говорили. Все до одной. Ониспрятаны у него в чемодане. И еще. Ваш жених сказал, что, когда вы ездили вмагазин, он купил там рубашку. И больше ничего. Но когда приехал, в руках унего было два фирменных пакета. В одном — рубашка, а что во втором?

— Почему ты рассказываешь все это именно мне?

— А кого еще это волнует?

Поскольку Лариса осталась стоять с разинутым ртом, онделовито добавил:

— Это все, что я хотел сказать. А теперь идите, а товаш приятель не сможет долго держать Капитолину. Но не очень-то развешивайтеуши. Помните — он ведет двойную игру.

Лариса захлопнула рот, развернулась и пошла к дому. Чертпобери! Этого не может быть. Уманский вытащил из альбомов все фотографии АнечкиРужиной? Но зачем?! Он ее знает? Он связан с ней? Он действует в ее интересах?Следует немедленно узнать у Анжелики, как она его нашла, этого дизайнера.

Анжелика лежала в шезлонге и загорала, подставляя солнцунамазанные жирным кремом бока. Переворачивалась она через равные промежуткивремени, словно мясо-гриль, обладающее зачатками разума.

— Ну… Как обычно это бывает? — махнула онарукой. — Мне кто-то посоветовал. Жена министра финансов, кажется. Или нет.Балерина. Ну конечно! Балерина. Такая ногастая, с черными волосами. Я забыла,как ее фамилия. К сожалению. А что?