Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

Старуха по-прежнему тяжело дышала; ничего не происходило. Элен почувствовала, как сердце ее забилось чаще – в детстве за этим обычно следовало появление мистера Поука.

Кто-то за ней наблюдал.

Чтобы посмотреть на кровать, ей нужно было повернуть голову. Веки леди Уоррен оказались плотно сомкнуты. Элен охотно подыграла и стала ждать подходящего момента, чтобы застать старуху врасплох. После нескольких неудачных попыток она опередила леди Уоррен, неожиданно подняла глаза и заметила, что леди Уоррен за ней подглядывает: ее морщинистые веки были поделены надвое черными, невероятно яркими полумесяцами. Старушка вновь закрыла глаза, но тут же открыла, сообразив, что дальше притворяться бесполезно.

– Подойди, – дрожащим голосом позвала она.

Помня предостережение миссис Оутс, Элен осторожно подошла. Бледная, в синем сарафане, сливавшемся со стенами и полом, девушка казалась совсем крошечной и слабой.

– Ближе, – скомандовала леди Уоррен.

Элен повиновалась, но сама лихорадочно скользила взглядом по прикроватному столику. Поразмыслив, какой снаряд может запустить ей в голову эта больная женщина, она потянулась к самому большому пузырьку с лекарством.

– Поставь на место! – рявкнула леди Уоррен. – Это мое.

– Ой, простите! – залепетала Элен. – Я тоже терпеть не могу, когда берут мои вещи.

Почувствовав, что между ними появилось что-то общее, Элен осмелела и улыбнулась старухе.

Леди Уоррен наконец нарушила молчание:

– Какая ты маленькая. И одеваешься безвкусно. Совсем невзрачная. Я думала, внук выберет себе жену получше.

Тут Элен поняла, что Симона, невзирая на просьбы Ньютона, отказывается навещать больную бабушку.

– Вкус у него превосходный, – сказала Элен. – А жена – просто красавица. Только я – не она.

– Как не она? А кто? – вопросила леди Уоррен.

– Служанка. Меня зовут мисс Кейпел.

Лицо старухи исказилось в гримасе не то потрясения, не то ужаса: она приоткрыла рот и уставилась на Элен.

«Что это с ней? – подумала девушка. – Неужели она меня боится?»

Однако следующие слова леди Уоррен заставили девушку отказаться от этой удивительной мысли.

– Уходи! – гаркнула старуха мужским басом.

Элен испуганно развернулась и побежала прочь, ожидая, что в нее вот-вот полетит пузырек с лекарством. Но не успела она добраться до двери, как старуха вновь ее окликнула:

– Вернись, дурочка!

Дрожа от волнения, Элен подошла к кровати. Леди Уоррен заговорила таким слабым тонким голосом, что разобрать слова было очень трудно:

– Уходи из этого дома. Тут слишком много деревьев.

– Деревьев? – переспросила Элен, сразу вспомнив то загадочное дерево в роще.

– Да, – подтвердила леди Уоррен. – Они тянут к дому ветки и стучат в окна. В темноте они подбираются к дому. Хотят проникнуть внутрь. Уходи.

Элен почувствовала некую связь со старухой, почти родство. Вот ведь удивительно: она тоже стояла в сумерках у окна и наблюдала за нашествием подернутых туманом кустов. Конечно, у нее просто разыгралось воображение – но и у старухи, выходит, был свой «мистер Поук».

В любом случае она решила поддержать беседу и войти в доверие леди Уоррен. Это была ее слабость: хотя она любила добиваться всего сама, еще больше ей нравилось извлекать выгоду из обстоятельств. Поэтому она повторила попытку завоевать старухино сердце.

– Надо же! – сказала она. – Я думала о том же самом.

Однако леди Уоррен расценила эти слова как дерзость.

– Твои мысли меня не интересуют! – завопила она. – Что это ты о себе возомнила? И как тебя зовут?

– Элен Кейпел, – последовал робкий ответ.

– Сколько тебе?

– Двадцать три.

– Не смей врать! Тебе девятнадцать.

Элен удивилась проницательности леди Уоррен. Работодатели еще никогда не ставили под сомнение ее возраст.

– Это не совсем ложь, – сказала она. – Я считаю, что имею право накинуть себе годик-другой, потому что у меня большой опыт. С четырнадцати лет я сама зарабатываю себе на жизнь.

Леди Уоррен это нисколько не растрогало.

– Почему? – спросила она. – Внебрачный ребенок?

– Нет, конечно, – обиженно ответила Элен. – Мои родители венчались в церкви. Но они не могли меня обеспечить. Им не везло в жизни.

– Умерли?

– Да.

– Тогда им очень даже повезло.

Элен, несмотря на подневольное положение, всегда хватало духу спорить, когда речь заходила о ее жизненной философии.

– Неправда! – воскликнула она. – Жизнь прекрасна. Я вот каждый день встречаю с радостью.

Леди Уоррен фыркнула и продолжала допрос:

– Спиртное?

– Нет.

– Мужчины?

– Нет, с ними мне не везет еще больше.

Леди Уоррен не посмеялась над шуткой вместе с Элен, а продолжала сверлить девушку взглядом – казалось, в щелках старушечьих глаз застыл черный лед, а в паутине ее разума варился некий замысел.

Тишину нарушало лишь тиканье часов и треск огня в камине. Когда пламя потухло, Элен, желая разрядить обстановку, спросила:

– Добавить угля?

– Нет. Подай мне зубы!

Элен от неожиданности подпрыгнула, но быстро сообразила, что леди Уоррен имеет в виду вставную челюсть – та лежала в чашке на прикроватном столике. Девушка тактично отвернулась, пока леди Уоррен с достоинством выуживала челюсть из дезинфицирующего раствора и вставляла ее в рот.

– Элен, – ласково произнесла леди Уоррен, – я хочу, чтобы ты спала сегодня у меня.

Внезапная перемена ошеломила Элен. Из-за зубного протеза леди Уоррен не могла сомкнуть губы, и они вытянулись в неестественную улыбку, придававшую ей вид восковой статуи.

– Тебе было страшно смотреть на меня без зубов, – сказала она, – но теперь можешь не бояться. Этой ночью я хочу за тобой присмотреть.

Элен взволнованно облизнулась.

– Но с вами будет новая сиделка.

– А, совсем забыла! Очередная потаскушка. Ладно, пусть приходит, я с ней разберусь. Но ты сегодня будешь спать в моей комнате. Видишь ли, дорогая, тебе грозит опасность.

Леди Уоррен изобразила на лице улыбку, напомнившую Элен оскал крокодила.

«Я не смогу провести с ней целую ночь», – подумала девушка, прекрасно понимая, что ее страх надуман. Глупо же бояться прикованной к постели старушки!

– К сожалению, я не могу ослушаться мисс Уоррен, – сказала она вслух.

– Да что она понимает! Моя падчерица – дура набитая. Она не видит, что деревья все время рвутся внутрь. Подойди-ка, Элен.